— И как мне узнать, чего я хочу? —
усмехнулся я, покачав головой.
— Это ты должен выяснить сам, —
серьёзно ответила Милена. — Возможно, ты уже задаёшь себе нужные
вопросы. Или, наоборот, блуждаешь в лабиринте догадок. Ты ищешь
ответы, не зная, чего хочешь добиться.
— Так что мне теперь сидеть и ждать?
Пока эта проклятая книга соизволит мне что-то показать?
Милена улыбнулась.
— А ты что, собираешь читать
«Кодекс»? Насколько я знаю, допуска ни у тебя ни у меня пока
нет.
— Нет, я просто… — осекся я,
понимая, что начал расспрашивать уже чуть больше, чем хотел. —
Просто интересно стало.
Слова Милены запали в голову. А ведь
мысль то хорошая. Если я не увидел на страницах ничего, то это не
значит что там ничего не написано.
Я попрощался с Миленой и побрел
прочь. В моей голове уже крутились совсем другие мысли.
— Еще не все потеряно! — радостно
шепнул я себе, не в силах сдержать улыбки. — Не все потеряно.
***
Оболенский стоял в тёмном переулке,
оглядываясь по сторонам. Тусклый свет фонаря освещал лишь край
кирпичной стены, оставляя большую часть пространства погружённой в
густую тьму. Тишина глушила шаги, и магистр вздрагивал от каждого
шороха, доносящегося из глубины переулка.
— Ты меня заставил ждать, — раздался
хриплый голос. — Хотя сам назначил эту встречу.
Из тени шагнул Гвидон Петров. Его
высокая фигура казалась ещё массивнее в длинном плаще, а взгляд
холодных глаз пробирал до костей.
— Прости, — торопливо ответил
Оболенский, поправляя край своей мантии. — Я должен был убедиться,
что никто нас не увидит.
— Почему здесь, Григорий
Александрович? Почему не в твоем уютном кабинете? Почему где-то на
окраине города? Что за маскировка?
— Так надо. Поверь мне, тут будет
лучше.
Петров фыркнул.
— Говори, зачем звал.
Магистр нервно вытер вспотевший лоб,
облизнул губы и тихо сказал:
— Инквизитор. Он приходил ко
мне.
Петров нахмурился.
— Морвен?
Оболенский кивнул, глядя на
собеседника с плохо скрываемым страхом.
— Он о чём-то догадывается. Я
уверен.
На мгновение в переулке воцарилась
тишина. Затем Петров рассмеялся, хотя в его смехе не было ничего
весёлого.
— Пусть догадывается, — презрительно
бросил он. — Мне плевать на этого инквизитора. Он может рыть,
сколько хочет, но ничего не найдёт. Выскочка! Лезет не в свои
дела!
Оболенский поднял руку, как будто
собирался возразить, но замер.