Сколько я еще так мог продержаться?
Я не знал.
Лязг когтей монстров и свист моих
заклятий внезапно прервал громкий хлопок воздуха. На крыше, будто
из пустоты, возник мужчина в строгом черном плаще с эмблемой
инквизиторов высшей ступени. Его серебряные глаза ярко блеснули в
лунном свете. Даже монстры замерли, почувствовав нечто сильное,
подавляющее их собственную злобу и волю.
— Леонард Морвен, — прошептал я,
узнав фигуру.
Инквизитор.
Черт! Только его еще не хватало.
Петров стоял неподвижно, его лицо
застыло в выражении смеси удивления и гнева.
— Как… Как вы сюда попали? — его
голос сорвался, и в нем зазвучала нотка паники.
Морвен не ответил сразу, медленно
переводя взгляд с монстров на Петрова, а затем на меня. Его голос,
когда он заговорил, был ледяным:
— Господин Гвидон Алексеевич,
прекращайте этот фарс немедленно. Иначе я прямо сейчас отправлю вас
обоих в изолятор инквизиции.
Я заметил, как Петров напрягся.
Что-то в его позе изменилось, будто он собирался броситься в бой
или оправдываться, но потом вдруг замер, словно что-то осознав. Его
взгляд стал стеклянным, он медленно мотнул головой.
— Максим, — выдохнул он. — Это ведь
он? Это из-за него вы тут…
И все стало на свои места. Я видел,
как в его сознании складывались кусочки пазла: сын, который еще
недавно был его преемником, предал его. Петров опустил голову,
потом снова выпрямился, теперь уже явно из последних сил удерживая
хладнокровие.
Я тоже все понял. Инквизитор
каким-то образом успел опросить Максима, видимо интересовался
прошедшей дуэлью. А парень взял и рассказал про отца и наш
конфликт. Но зачем? Зачем он помог мне, а не своему отцу? Это было
удивительно.
— Так это Максим рассказал вам обо
мне. Он навел вас сюда? Что ж, весьма вовремя! Вот ведь сученыш! —
произнес он, обернувшись к Морвену. Его голос звучал натянуто,
словно струна, готовая лопнуть. — Так что же все же заставило вас
прийти сюда? Если вы по какому-то официальному вопросу — то прошу,
не тяните, говорите. А если просто так, почитать нотации, то
давайте в следующий раз, сейчас у меня нет времени на все это.
Такое обращение было для инквизитора
не привычным, даже хамским, но виду он не подал, ни единый его
мускул на лице не дрогнул. Только глаза, до этого ледяные,
холодные, вдруг блеснули яростным огнем. Настоящий огнем.