[5] Юзать — орус. англ. глагол «Use» — «Использовать».
Глава седьмая, в
которой заканчивается одна история, но начинается
другая.
Итак, вот мы и подошли к окончанию моей
истории. Ну, как сказать… моей истории в качестве Маховенко Ивана
Петровича. Потому что моё старое “Я”, за которое я цеплялся всё
прошлое повествование, испытало смерть, самую что ни на есть
окончательную. И вот…
…и
вот теперь я, под репчик местного Снуп Дога (о, хорошее погоняло
для Патера), ощущал настоящее безвыходное положение. И в
общем-то, мне скорее сейчас было плохо, нежели боязно.
Внутренности, словно сжатые когтистой лапой, нещадно болели,
выворачиваясь наружу. Посему сознание мягко отключилось мече,
кажется, на пятом. Система пыталась что-то говорить, однако я уже
не реагировал ни на что.
– Эр Патер,
довольно, – наконец произнёс Густаве, заметив, что их противник
провалился в бессознательность. Когда Патер проигнорировал его, он
покачал головой и грозно произнёс:
–
Не стоит переусердствовать, кардинал. Восемь мечей – опасная
литания, забирающая больше, нежели предоставляющая.
Предводитель местной общины медленно затих,
после чего сам же и рухнул без всякого сознания. Анзан подхватил
его, не дав тому упасть. Наступила тишина.
– Да… съездил
подальше от опасных мест, называется, – фыркнул Густаве, весьма
характерно взглянув на стеллинга, валявшегося неподалёку. Толпа,
его окружавшая, всё ещё не решалась подойти, точно бы боясь, что
всё происходящее ещё не закончилось. Оставалось только решить:
брать это существо в плен или сразу оборвать его нить жизни? Потому
как оно доказало свою опасность в неравном бою. «Но всё же, почему
оно устояло перед великим экзорцизмом, а перед восемью мечами –
нисколько? Неужели перед нами ещё один жрец древнего
бога?»
Между тем фигура, следившая за происходящим
от начала и до конца, наконец-то решилась пошевелиться:
– Дам-с… отец
будет весьма заинтересован произошедшим. Впрочем, я уверена, он всё
ощутил издалека… Да… - то леденящее душу чувство, до недавнего
времени царившее на площади, уже почти исчезло. А значит… – А
значит, надо выручать глупую Тринадцатую! – пробубнила фигура сама
себе под нос, после чего, не особо даже разбегаясь, совершила
быстрый и плавный прыжок на соседнюю крышу.
Покуда Ар размышлял о причинах и
последствиях, а также о своём решении, люди наконец-то начали
приходить в себя, и чувства, их обуревавшие, были далеки от радости
и счастья - ярость, ненависть растекалась по их жилам. Один из тех,
кто стоял ближе всего к телу стеллинга, подошёл вплотную, после
чего аккуратно, боязливо ткнул его сапогом. Тот, естественно, никак
не отреагировал. Густаве, никогда не бывший хорошим политиком или
оратором, явственно ощутил: если он сейчас не примет решение, то
обозлённый народ просто растерзает эту тварь. Что-то было странное
с теми, кто пережил всё произошедшее: Рыцарь не был уверен, но в
сердцах их словно бы поселилось нечто очень тёмное, и очень похожее
на то, что являло свою суть на площади.