Но сейчас всё моё внимание сейчас привлекала не пустыня, а
неведомый летающий аппарат. И когда он приблизился еще немного, то
вполне получалось его рассмотреть несмотря на километровую
высоту.
Больше всего аппарат походил на прогулочный речной теплоход:
такой же плоскодонный и остроносый, обильно застеклённый по бокам и
с верхней открытой палубой, окаймлённой тонкими перильцами. И на
сверху можно различить капитанский мостик.
Тем временем летучий кораблик стал сбрасывать ход, а подойдя
почти вплотную к башне, разворачиваться кормой к тому месту, где
должен быть многострадальный вход.
Так и есть. Аппарат пристыковался, и внизу показались
шевелящиеся точки, но кто именно это был, разглядеть ну никак не
получалось, и сейчас бы ох как пригодился хоть какой-нибудь
завалящий бинокль.
Прищурившись, я смог лишь различить, что точек много и они
сходили с борта кораблика в башню по широкой аппарели, а вслед за
пассажирами началась перегрузка больших ящиков.
Стараясь увидеть как можно больше, я сунулся ещё дальше, и в
этот момент противно и пронзительно заверещало позади меня почти
над самым ухом. От неожиданности я вздрогнул и сунулся назад. Окно
тут же приняло прежнюю овальную форму и наглухо закралось, отрубив
от пустынного жара и внешних шумов, а затем и вовсе потемнело,
словно покрылось очень плотной тонировкой.
Визг, доносящийся из-под потолка, был такой, что пронизывал
голову, как сверло стоматолога – больные зубы, и даже когда закрыл
ладонями уши, не помогло: звук всё равно просачивался через пальцы,
как кипящая кислота. В тон визгу замерцал и потолок, больно ударив
по глазам хаотичными белыми вспышками.
– Сука, – выругался я и, не выдержав пытки, выскочил из коморки.
И едва это сделал, как свет на потолке обрёл объём и рухнул на пол,
уподобившись бетонной плите, раскалённой до бело-голубого, как
сварочная дуга, цвета. А упав, призрачная плита мгновенно исчезла.
И тогда я снова выругался, потому что ни моей старой формы, ни
кобуры от пистолета, ни упаковки от новой одежды уже не было,
словно их стёрли из реальности, как тонкий карандашный рисунок
ластиком.
Но думать было некогда, потому что коридор быстро заполнялся
непривычными человечкому уху голосами, а вскоре появлялись их
обладатели: это и три незнакомых огра, и несколько сородичей
Бусюсю, но больше всего оказалось невысоких, очень худых гуманоидов
с кожей серовато-розового цвета. Они были отдалённо похожи на
людей, разве что большие миндалевидные глаза расположены не
горизонтально, а под углом, так что внешние уголки глаз заметно
выше внутренних и стремились к вискам. Ростом создания были
наделены не выше, чем до середины моей груди. На их головах росли
кроткие густые волосы, похожие на серый кошачий мех. На руках
имелось всего по четыре пальца. А при виде очень узких носов сразу
вспомнился певец Майкл Джексон, сделавший себе под сотню
пластических операций. А ещё у них не было внешних ушей нет –
вместо них удавалось разглядеть только продолговатые отверстия, как
у птиц.