Ну не носит такая публика с собой никакие бумаги. Причина
банальна — нельзя предъявить то, чего не существует в природе.
Что, рассчитывали припугнуть беззащитных женщин и провернуть тут
свои грязные делишки? Не в моих владениях, раз уж я тут теперь
глава рода.
— Чё, самый умный што ли? — набычивается лысый. Зыркает
страшным, как он считает, взглядом.
Ох, перестань, пожалуйста! Мне ж смеяться нельзя.
— Тебя ваще здесь быть не должно! — подтявкивает
разговорчивый.
— И куда же я должен был деться? — лениво разминаю пальцы,
демонстрируя перстень. Болтун в прямом смысле прикусывает язык и
пытается невзначай отступить за спины подельников.
Лысый яростно сопит, не желая помогать подчинённому.
— Что, неужели имел место преступный сговор? — с притворным
ужасом обращаюсь уже к нему. — Против главы дворянского рода?!
Ай-яй-яй. Тогда стоит как следует расспросить вас о заказчике,
верно?
Бандитские физиономии синхронно мрачнеют. Подельники явно
понимают возможности владельца перстня куда лучше меня.
— Или, может, имела место фатальная ошибка? — протягиваю
приунывшим маргиналам руку помощи. В фигуральном смысле, конечно
же. — Вы, верно, перепутали моё скромное жилище с чьим-то ещё? И
никоим образом не собирались причинить беспокойство мне и моим
близким? Я прав, господа?
Финальную фразу произношу с особенным нажимом.
Трое шестёрок дружно трясут головами в знак согласия. Лысый,
понимая, что в меньшинстве, нехотя присоединяется.
— Вот и славно, — кровожадно улыбаюсь. — Тогда занесите всё, что
успели вынести, обратно в дом. А ваш руководитель, — моя улыбка
превращается в оскал, — компенсирует этим милым женщинам
причинённые неудобства. Рублей двести, пожалуй, будет
достаточно.
— Да кто на дело бабки носит… — неласково ворчит лысый. Но
тушуется под моим ещё более недобрым взглядом.
Троица его подручных бегом бросается выполнять озвученную
команду. А главарь, скрипя зубами, лезет во внутренний карман
пиджака и отсчитывает из перетянутой резинкой толстой пачки
половину купюр.
По его лысине ручьями струится пот, а физиономия выражает
натуральное страдание. Ну да, с денежками расставаться всегда
неприятно.
А кому сейчас легко?
— Земля круглая, свидимся ещё, — цедит лысый сквозь зубы, шлёпая
компенсацию на кофейный столик. — Тогда и рассчитаемся.
— Мы уже в расчёте. Таня, — зову негромко. — Думаю, этот
господин нам больше не нужен.