Лысый вздрагивает. Стремительно белеет, идёт нехорошими цветными
пятнами. А я ведь ещё не договорил.
— Поэтому, Таня, убери, пожалуйста, палец со спуска. Люди уже
поняли свою ошибку и готовы отправиться восвояси.
Злобно сопя, главгопник запихивает оставшиеся деньги в карман
брюк. Да так яростно, что несчастная ткань жалобно трещит.
Затем разворачивается и коротко командует:
— Пошли.
Вся ватага, пытаясь изобразить достойное отступление, спешно
выметается прочь. Почему-то в нашем гостеприимном доме им не
понравилось. Судя по топоту за дверью, дальше вообще бегом
припускают.
Выглядываю наружу — и наступаю на разъезжающийся под ногой
предмет, который выронил незадачливый «пристав».
[Игра окончена. Победитель — Кирилл Островский. Награда
выдана.]
Поднимаю с порога вторую половину пачки денег. Сойдёт в качестве
трофея. На полу валяется ещё пара-тройка неизвестных мне
кристаллов, вывалившихся из разодранного кармана. Подбираю и
их.
Зря ты на ни в чём не повинной одежде зло срывал, придурок!
«Наконец-то! Макры! Пи́щ-ща! — подаёт вдруг голос якул.
Отчего-то понимаю, что он имеет в виду загадочные кристаллы. —
Накорми, с-стану, с-сильнее».
— Забирай, — разрешаю щедро и по наитию сжимаю кристаллы в
кулаке с перстнем.
Вспышка, ощущение утекающей из горсти воды — и они исчезают,
будто никогда и не было.
— Осторожнее! — доносится вдруг через открытую на улицу дверь
полный возмущения мужской голос. — Что за публика! Чуть с ног не
сбили! Кирилл! Что у вас за дегенераты по саду шатаются?
— Ты сам-то кто таков будешь?
Встаю в дверях, надёжно перекрывая вход. Захлопну, если будет
ломиться: пусть с этим типом местные стражи порядка разбирается.
Должны же они тут существовать, в конце концов.
Пришелец тем временем неторопливо проходит по мощёной дорожке к
двери.
Выглядит он как постаревшая и подурневшая версия моего нынешнего
отражения в зеркале. Только улыбочка настолько слащавая, что так и
хочется прописать в челюсть.
— Дядюшку родного не признал! Богатым буду, — за шуточным
упрёком острыми шипами проглядывает угроза. — Не приглашал бы ты
всяких сомнительных типов домой, Кирюша. А то закончишь, как твой
папенька непутёвый.
Сам ты «Кирюша», клоун.
— А мне они показались вполне вежливыми, — ухмыляюсь. Даже денег
вон принесли. — Вы, дядюшка, по делу к нам? Или просто
посочувствовать?