Дело здесь вовсе не в том, что он умолчал о роскошных местных
медсестричках. Если бы я знал об этом заранее, то и заглянул бы
сюда пораньше — и не только чтобы навестить «дырявого». Так я его
прозвал из-за аккуратного пулевого отверстия в черепе. Но
рассказывать ему, почему он «дырявый», я не собираюсь: хоть я и
считаю себя сильным и ничего не боюсь, дураком всё же не
являюсь.
В общем, вытаскивать нас отсюда я и не собираюсь, и вовсе не
потому, что вредный или слишком принципиальный. Просто мне нужно
сделать так, чтобы ситуация выглядела максимально тяжёлой, чуть ли
не безнадёжной.
И нет, у меня, разумеется, не поехала крыша, хоть кто-то и решил
бы, что я спятил. Я просто предпочитаю, чтобы потом ко мне не было
лишних вопросов. А я прекрасно знаю, что род Распутиных — ребята
серьёзные, за своих они горой стоят. Это ещё один аргумент, почему
они настолько опасны. И тут не шутки — их член семьи, по сути, чуть
не откинулся недавно, будучи рядом со мной.
Да, Гриша пытался втолковать отцу, что я его спас. Но хрен его
знает, что там у главы семейства в голове. Возможно, он уже
выстраивает какие-то хитрые теории обо мне.
Вот поэтому я и продолжаю удерживать на своих плечах весь этот
охренительно здоровый завал из этажей, который давит на нас в
подвале. И я знаю: нас обязательно тут найдут, стопудово.
Мне также ясно, что тем, кто это учинил, придётся несладко. Да
что уж там, подавляющему большинству народу, скорей всего, сильно
достанется. Вот я и ухмыляюсь, словно выиграл огромный джекпот.
А завтра, когда Распутины возьмутся за работу, я тоже включусь в
процесс — и, поверьте, без всякой маскировки. Будем разбираться по
полной программе!
— Браво, парни, метко стреляете! — похвалил своих бойцов
Геннадий Дмитриевич, отводя бинокль от глаз, а точнее, от своего
единственного настоящего глаза: второй-то у него был
стеклянный.
Начальник наёмников, что теперь служил Добрыне, с малых лет
познал лишь войну и жил ею круглые сутки. Для него запах пороха –
как родной аромат, а сверкающая боевая сталь, бывало, заменяла ему
зеркало в прошлых схватках.
Он уже не мог припомнить, когда последний раз отдыхал как
следует от боёв. Казалось, вся его жизнь тянулась единым
нескончаемым полем сражений.
И вот он, вроде бы ушедший в отставку, снова стоит в обширном
подземном бункере и тренирует наёмников. Сам Геннадий Дмитриевич
даже не воображал ранее, что ввяжется в такую авантюру: с каких это
пор один аристократ берет наёмных бойцов вместо собственной
гвардии, да ещё и предлагает им воевать против прочих аристократов,
как в самой настоящей межродовой войне?