Как человеку, Хмарину этот подход импонировал, а вот для
полицейского был весьма неудобен. Да ему в общем-то и Миронов
понравился: вышел из простых, состояние сколотил без подлостей,
стечением обстоятельств и усердием, за дело своё горел, к богатству
относился просто. Повоевать успел в Восточную, имел награды — это
тоже производило приятное впечатление, как и умеренное отношение к
возлияниям. Казалось бы, отличный повод — помянуть знакомого,
однако водки Миронов не попросил.
Досадно, что он не знал, с кем у Ладожского встреча и кто его по
морде отоварил, это было не в «Луна-парке», но последний вечер
убитого начал вырисовываться.
Очередной ресторан для посещения находился совсем близко к
управлению сыскной полиции, на той же Офицерской, и Хмарин
решительно прервал рабочий день ради того, чтобы плотно пообедать в
местной столовой. Что бы там Миронов ни вещал про лотошные пирожки,
а пахло у Пивато превосходно. Второй такой визит Хмарин бы,
пожалуй, выдержал, но лучше не доводить до греха.
Метрдотель ресторана прекрасно помнил Миронова и поначалу даже
запирался, не желая разговаривать с полицией об уважаемом человеке,
но когда понял, что интересует визитёра не сам промышленник, а один
из его гостей, стал гораздо дружелюбней и откровеннее.
Обладающий прекрасной профессиональной памятью, он без труда
опознал Ладожского по копии портрета, рассказал, где тот сидел и во
сколько ушёл — почти трезвый, к слову, едва ли светского щёголя
могла всерьёз пошатнуть пара бокалов шампанского, да с обильной
едой. Правда, кроме этого подтверждения, ничего толком метрдотель
не сказал.
Зато припомнил швейцар, да что припомнил! Он был куда менее
памятливым на лица, нежели обслуга зала, а Ладожского запомнил
потому, что произошла с ним странная история. Едва вышел тот из
ресторана в шубе нараспашку, на ходу застёгиваясь, как появился
некий господин. Господин был в отличной шинели, с бородой, могучего
сложения, ходил чуть вразвалочку. Господин этот быстро подошёл к
Ладожскому, они коротко поспорили, потом незнакомец сгрёб покойного
за воротник и поволок куда-то в сторону. Швейцар думал вмешаться,
но на помощь Ладожский не звал, и хотя шёл без охоты, но как будто
и не особо возражал. А незнакомый господин уж больно солидно
выглядел, издалека видать — не прощелыга какой. Лезть же в свару
промеж двух благородных — это не его швейцарье дело, тем более
скандал не в ресторане случился, а за его пределами.