Причина смерти сомнений почти не вызывала. Да, на белоснежной
рубашке было мало крови, но зато она нашлась на губах и во рту,
откуда натекла на снег. Да, не ударила фонтаном, но вполне могла
попасть на убийцу — или когда нанёс удар, или позже, когда
избавлялся от тела.
Немного крови нашлось на парапете и даже пара потёков на стенке
набережной, кажется, тоже изо рта — если судить по положению тела.
На мостовой наверху высмотреть её следы не удалось никому — и
рядом, и в отдалении. Внимательно прошлись все присутствующие, в
том числе и оба медика. Константин постарался прогнать недостойное
и неуместное злорадство по этому поводу: с таким недовольным видом
куколка выбиралась осматривать окрестности и такое явственное
разочарование проступило на её лице. Наверняка вообразила уже, как
утрёт нос полицейским, но — не вышло.
По первой прикидке температуры трупа выходило, что умер
неизвестный вчера вечером, с восьми до часу ночи. Константин занёс
цифры в протокол, но без особого воодушевления: он и так
предполагал, что прирезали мужчину тогда, а гулянка с явлением
городового заставила преступников скинуть тело вниз и не позволила
до конца обчистить.
Впрочем, могло статься, прикончили его и после ухода городового.
Едва ли убийца поджидал в подворотне случайного гуляку, вероятнее,
пришёл следом до тихого места.
— Надо достать труп, — наконец заявила Титова, сдавшись. — Может
быть, в морге скажу больше.
— Погодите, — вмешался Хмарин и в свою очередь принялся
потрошить рабочий саквояж. — Умбру надо снять.
— Вы вѣщевик? — не поверила Титова.
— Порой бывает, — на одну сторону ухмыльнулся Константин. Не из
общей паршивости натуры: на две не получалось.
Ничего больше не спрашивая, Анна отошла в сторону, освобождая
место. На мужчину она смотрела с недоверием и ожиданием. Вѣщевиков
даже в полиции Петрограда было немного и приглашали их не всегда, а
тут — интересная новость! Кажется, Хмарин был единственным
одарённым в сыскной полиции, во всяком случае, прежде Титова с ними
не сталкивалась.
Если жiвники, умения которых выросли из опыта
деревенских знахарей и врачевателей, напрямую пользовавших своих
пациентов, воздействуя на них особой, внутренней силой, работали
исключительно с людьми, то вѣщевая наука началась с обережных
узоров и касалась рукотворных предметов. С помощью особых схем
высвобождалась внутренняя сила, дремлющая каждом неживом
объекте.