— Ларри?! Да этот слизняк даже
шлюпкой управлять не мог! Куда ему справиться с космолётом?
— Я передал в нейро-интерфейс Ларри
всю информацию, что получил из твоих бумажных кирпичей, по
управлению космолётом. Точно также, как прочёл книжки для штурмана
и передал в нейро-интерфейс Дарлин. Понял?
— Ты не врёшь? — Ковалев отпустил
меня, с подозрением взглянул. — Ты это сделал?
— Да, сделал. И теперь у меня к тебе
предложение…
После того, как полковник вырубил
Дарлин, я отвёз её на космолёт и вернулся в то самое здание,
отделанное зеркальными прозрачными панелями, что стояло в центре
базы. В два высоченных этажа. На втором этаже располагалась
лаборатория, где засели бунтовщики.
Ковалёв, окруженный андроидами
спецназа, давал указания. Он переоделся в военную форму. Довольно
эффектную: двубортный мундир благородного темно-зеленого цвета,
украшенный золотым шитьем, с двумя рядами пуговиц с выпуклым гербом
на них. На высоком жестком стоячем воротничке с окантовкой —
значок, в котором угадывался меч, щит и какие-то буквы.
Обшлага рукавов украшала золотая
тесьма с причудливым орнаментом, в котором угадывались волны, на
которых качался знак — дуга с ручкой и молоток. На груди слева
планки орденов. Брюки под цвет мундира с красными широкими
лампасами, и с такими острыми стрелками, что можно было порезаться.
Вычищенные до блеска ботинки. Он вырядился так, будто уже
подготовился к тому, что в таком виде его и похоронят с честью.
Ковалёв сделал знак, андроиды разошлись в стороны, парочка их
заняла пост около дверей в лабораторию. И тут полковник увидел
меня, входящего в коридор.
Никогда не видел раньше, чтобы
выражение лица менялось так стремительно. Словно море, волны
которого только что спокойно лизали прибрежный песок, набегая с
тихими мягким шипением, извергло из себя по крайней мере вал
высотой в десятиэтажный дом. Чтобы обрушиться на меня с невероятной
чудовищной силой. Ковалев побагровел, глаза сузились, губы сжались.
Он бросился на меня, как разъяренный раненный тигр, схватил за край
ткани скафандра и потащил куда-то в угол…
— Товарищ Эдгар, товарищ Эдгар, —
вкрадчивый, чуть заикающийся голос оторвал меня от
воспоминаний.
Я никак не мог избавиться, выбросить
из головы выражение лица полковника, когда он теребил меня, как
тряпку. То, что он влюбился в Дарлин, я понимал, но, чтобы до такой
степени. Казалось поначалу, это лишь увлечение высшего офицера
прелестной куколкой, а не серьезное чувство. Но сейчас я понял, что
полковник слишком большое значение придает этим своим чувствам.