— Тот факт, что в нашей Академии
учился сын предателя нации оставил позорный след на ее истории!
Баун продолжал высокопарно орать
куда-то в пустоту, словно старался для камер, которые передали бы
его негодование тем, кто уничтожил моего отца.
Злость, досада, боль утраты
обрушилась на меня, как цунами. Я едва сдержался, чтобы не
перепрыгнуть через стол ректора и вцепиться ему в горло.
Но я лишь сжал до хруста зубы и
наблюдал молча все это светопреставление.
Наконец Баун решил, что выполнял
полностью свою миссию по размазыванию бывшего курсанта на кварки.
Замер, как столб. И рухнул обратно в кресло.
— Забирайте свои вещи и проваливайте,
Рей. И чтобы я никогда больше не слышал название вашей династии.
Никогда!
Я вышел из дверей академии, оставив
за своей спиной и форму курсанта, и годы учебы, и Оланду.
И перед глазами, вызывая жгучую боль,
всплыли воспоминания о недавнем аресте отца.
Они пришли за ним рано утром. Я
готовился к занятиям. Плавал в бассейне. Двадцать пять кругов, как
всегда. Прохлада прозрачной лазурной воды обтекала мое тело,
бодрила, вызывало страстное желание побороть её сильными гребками и
ударами ног. Апельсек лишь показался над голубой дымкой горизонта,
еще не вошел в свою стадию невыносимого жара. А бледный диск
Окрольта виднелся, как призрак с другой стороны.
Я отдыхал у бортика, когда зловещей
черной тучей накрыла тень флаера. Который совершенно бесцеремонно
плюхнулся на цветник рядом с бассейном. Я выскочил из воды, чтобы
показать нарушителям, куда они вообще попали. Но тут ноги примерзли
у меня к кафельным плиткам.
Из флаера выскочил группа спецназа,
все в темных легких скафандрах, на шлемах из непроницаемого стекла
играли яркие блики. Все, как на подбор плечистые, высокие. Не
замечая меня, заняли позицию перед нашим домом. Присев на одно
колено, скрестили на цели светло-серые плазмо-винтовки. И с
нарастающим удивлением, переходящим в ужас, я наблюдал, как из
флаера вышел приземистый с покатыми плечами мужчина. Бледное с
большими мешками под глазами лицо кабинетного генерала. Одна бровь
приподнята, будто в удивлении. Вытянутые глаза почти без ресниц.
Мильтон Холт, главный противник моего отца. Его идей, разработок. И
в первую очередь, двигателей на экзотической темной материи.
Холт медленно переставляя
непропорционально длинные ноги, прошествовал мимо, будто меня не
существовало. Поднялся на крыльцо, оправил мундир, и сделал знак
рослым парням без лиц. Их командир привстал, указал энергичным
жестом на дверь. И вся группа пришла в движение. Они перебрались
ближе к дому. Окружили.