Я много стрелял в последнее
время, но не в живого человека. Теперь я доподлинно знаю, каково
это — выстрелить человеку в лицо, глядя ему в глаза, в которых
застыл страх, ужас и смертельная тоска. Сегодня я не только
спаситель, но и, против своей воли, — палач.
За моим домом есть небольшой
дворик, мы направились туда.
Парень был уже совсем плох, он
часто и прерывисто дышал, его лицо посерело, вокруг глаз
образовались темные круги. Но сами его глаза! Боже, как это ужасно.
Таких пустых, бездушных глаз я в жизни не видел. Есть мнение, что
глаза — это зеркало души. Так вот, когда человек превращается в
зомби, первое, что он теряет во всей своей человечности — это душу.
Теперь я это точно знаю!
Марк опустился на колени и
закрыл глаза. Его всего трясло, как при лихорадке.
Превозмогая себя, я поднял
ствол пистолета и направил его в лоб парню. Я медлил, сомневался,
противился, не хотел…
— Никаких сомнений, — тихо
прохрипел парень, — жми.
Я нажал на спуск. Грянул
выстрел. Мои ноги подкосились, и я едва не упав на колени
разрыдался.
Мы похоронили Марка под кустом
сирени во внутреннем дворике моего дома.
Мой дом… Что ж, я свыкся с
мыслью, что теперь он мой, по крайней мере, бывший хозяин был не
против.
Я принес лопату из гаража и
принялся рыть могилу, тупо, механически выбрасывая землю из ямы,
постепенно углубляя и расширяя ее, чтобы могло поместиться тело
взрослого человека.
Копая могилу, я старался ни о
чем не думать, но проклятые мысли сами лезли в голову, не желая
оставить меня в покое.
Я убил человека — это страшно.
Раньше, еще до всей этой хрени, я думал, что спокойно смогу убить
человека, тем более при помощи огнестрельного оружия, я даже не раз
представлял себе это. Как же я ошибался!
Это вовсе не просто, я бы
сказал, что чертовски трудно. Я до сих пор чувствовал кровь на
своих руках, не в прямом смысле, конечно. Мне кажется, что эта
кровь никогда не смоется с моих рук.
Лиза подошла тихо и встала
позади меня.
Когда я заметил ее, спустя
какое-то время, я подумал, что вот-вот грянет выстрел и я упаду в
собственноручно вырытую могилу. Я был уверен, что она отомстит мне,
но этого не произошло.
Она молча скорбела на могиле
брата, до могильщика ей не было никакого дела.
Наконец она заговорила со
мной:
— Пожалуй, хватит, — шмыгнув
носом, сказала она, намекая на то, что яма уже достаточно глубока.
Я кивнул головой и выбрался из ямы, воткнув лопату в свежий
холмик.