— Ааа! — кричал разбойник и тыча в нее копьем, вернее – это он
думал, что тычет в нее копьем, ее рука – удлинилась и скользнула
вдоль древка, отсекая пальцы и заставляя его – уронить свое оружие.
Левой, уцелевшей рукой, он пытался достать из-за пояса длинный нож,
но она – уже совсем рядом! Удар! Удар! Удар! Лезвием, острием,
снова лезвием! Сверху вниз, по диагонали, разрубая ключицу и вниз –
выпуская кишки! Снизу вверх, от паха к плечу! Снова сверху,
перерубая поставленную в нелепой защите руку! Тычок в горло! В
глаз! Поворот кисти и – второй рукой добавить удар по рукояти,
вбивая острие меча прямо в мозг! Выдернула клинок и с разворота
рассекла горло! Подлетая, в прыжке, ногой в грудь – уронив его на
землю и …
— Все! Все! Да хватит тебе уже! – кто-то схватил ее за плечи, и
она – разворачивается с ударом, но кто-то ужерживал ее крепко, и ,
развернувшись, она узнает дикаря Максуда.
— Ты его уже в фарш изрубила, бешеная, — со смехом бросил ей в
лицо: — хватит! Лучше пошли, ребятам поможем.
— Отпусти меня! — кричала она, понимая, что упустила свой шанс.
Нужно было бежать раньше! И о чем она только думала….
***
Дерево, в ветвях которого держал дозор Батыр, стало братской
могилой для неполной дюжины разбойников, а рядом с ними на коленях
сидел Ханой, получая свои крохи силы и поднимая стяг. По жребию,
пришла его очередь возвысится над равными, приобретая новые грани
своего таланта. Мир стал сложнее и понятнее одновременно, открылись
глаза на очевидные вещи, коих не замечал ранее. Походка, голос,
интонация, одежда, хват оружия, мимика — все это стало намного
информативнее, чем было до битвы. Открытые буквы в книге тайных
знаний.
— Яньлинь, нужно оставить письмо для стражников и местных
старейшин. Вырежи ножом на коре дерева, что разбойников судил отряд
Ханоя из-за Желтой реки. А еще, ты хорошо танцевала с мечом, он
твой трофей по праву. Негоже оставлять такую танцовщицу без
пары.
Рассвет и возвышение Ханоя были омрачены ранением Госры. Дрянная
рана воспалилась за очень короткий срок, постоянно мокла. По всему
выходило, что лезвие копья, на которое так неудачно напоролся
кудесник, было отравлено. Времени выпарить лошадиную мочу и
обработать рану не хватало. А ни в деревне, ни в окру́ге не было
возможности найти лекаря или хотя бы травника. Казалось, местные
ничем и никогда не болеют. Но в действительности было иначе.
Платить за услуги целителя у простых людей было нечем, и все те,
кто мог излечить, вправить вывих или срастить поломанную кость,
начали перебираться в города и крупные поселки, бросая деревни на
произвол злого провидения. Чудо, что не случалось эпидемий в такой
сложной ситуации, когда голод, усталость и постоянный страх были
повседневной реальностью.