- Позволите? – Официант отодвинул стул для Елисеева. – Прошу вас.
Сыщик сел.
- Вам как: меню принести или что-то рекомендовать?
Елисееву было страшно опозориться: а ну как принесут меню на заграничном языке (в прежние времена, говорят, так и было), и потому он с деланным спокойствием попросил:
- А порекомендуй, братец! Я у вас впервые. Вот, зашел познакомиться…
- Не пожалеете! – Он угодливо склонился над ухом Петра и зашептал.
Названия большинства блюд были Елисееву не знакомы. Да и казенных денег жалко. Вдруг потом из получки проеденное вычтут?
- Давай-ка с пива пока начнем. Принеси то же, что и ему, - кивнул Петр на мужчину с пивом. – А дальше посмотрим.
Клиент понял, что речь идет о нем, поднял вполне трезвый и соображающий взгляд на Елисеева, и тут сердце сыщика екнуло. Он знал этого человека, но что гораздо хуже – этот человек знал его как облупленного.
Официант удалился выполнять заказ.
Повисла тревожная пауза.
- Привет, Фёдор, - тихо проговорил Елисеев.
- Здорово, Петр. Что, из легавых поперли? – спросил собеседник.
Он внимательно всмотрелся в сыщика и сразу с сомнением покачал головой.
- Нет, вижу, что не поперли. Таких не гонят.
И добавил с подозрением:
- Ну что: меня арестовывать явился или по какую другую душу?
- Говори тише, - плотно сжатыми губами произнес Елисеев.
- Боишься? – хмыкнул Фёдор. – Ну-ну…
- Чего «ну-ну»?! – нахмурился сыщик. – Это тебе бояться нужно, а не мне.
- Твоя правда. Я от закона бегаю, - покладисто сказал Фёдор.
Елисееву вдруг сделалось тошно.
- Как же так получилось, Федь? Ведь мы с тобой с самого детства вместе не разлей вода были: в школе за одной парте сидели, вместе девчонок за косы дергали… Даже на фронте в одном окопе грязь месили. А тут…
Фёдор напрягся, сжал кулаки до ломоты в пальцах.
- Думаешь, я от хорошей жизни в дезертиры подался? Меня так припекло, как не каждого грешника на сковородке. Если б не убег тогда, умерли бы не только батька с маткой, а и все братья мои и сестры меньшие. Кто б их кормить стал? Ты? – гневно спросил он.
Елисеев невольно отвел глаза.
- Не ты, - усмехнулся Фёдор. – И не власть твоя савецкая. У нее руки до моей фамилии по сию пору дойтить не смогли.
Петр вскинулся, хотел ответить резко, но потом выпустил пар. Спросил уже не с прежним надрывом:
- Люди сказывали, что ты в разбойнички подался.