Итак, в старом треснутом зеркале отражался некто в пузырящихся
на коленях штанах, отцовских ботинках (я напихала в носы тряпок) и
широкой рубахе с рваным рукавом. Картуз с поломанным козырьком.
Облупленный нос картошкой, обкусанные губы, веснушки и пятнистый
загар. Я рыжая и с белой кожей, загораю плохо — сразу до красноты и
зуда. Обычно ношу шляпу, но не слишком-то она спасает.
Почесала шелушащийся нос, показала отражению язык. Похлопала по
бедрам, крикнула Ильяну:
— За матушкой смотри, не убегай. Каша на плите, отвар в чайнике.
И непременно выведи ее погреться на солнышко. Ежели не вернусь к
обеду, то сильно не волнуйся, волков тут нет. Жди до ночи, а то и
до утра. И вот потом можно будет искать.
И не слушая возмущений мальчишки, я выскочила из дома.
План был хорош и надежен. На фабрику больше не пойду, там меня
вчера видели. Пусть и девицей, но я рыжая, приметная. Поди узнают.
А с Долоховым я еще не встречалась. Поэтому лучше я к нему домой
заявлюсь. Не совсем домой, конечно, но подожду, пока он выйдет на
прогулку или там на завод поедет. Там и поговорю. Чай, сразу не
прогонит. А коли начнет слушать — то я его заболтаю.
Где усадьба Казимира Федотовича, знает вокруг каждая собака. До
нее мне даже ближе, чем до фабрики, и через лес идти не нужно,
только полем, а потом по широкому тракту. Надо думать, что красоты
мне дорожная пыль не прибавила, а еще под высоким солнцем я вся
употела, и волосы под картузом были совершенно мокрые. Если возьмут
на работу — отрежу косу. Не велика цена за сытую жизнь.
Мне повезло так, что я сразу поняла: судьба. Не прошла я и
половину пути, как узрела новенькую и чистенькую "эгоистку"
(*легкую повозку для двоих), что ехала в нужную сторону. Господин в
экипаже показался мне вполне приличным. Я сообразила, что на
"эгоистке" и свежем коне далеко не уедешь. А близко для такого
важного господина имеется только две достойные цели: усадьба
Долохова и сам завод. Мне по дороге.
Я замахала руками, запрыгала — и экипаж затормозил. Разглядев
некрасивое и сердитое лицо возницы я немного приуныла, но все же
спросила:
— Не к Долохову ли вы направляетесь, уважаемый?
Кустистые брови мужчины взмыли в удивлении, но ответил он весьма
сдержанно и спокойно:
— Именно к нему. Могу я вам чем-то помочь, молодой человек?