– Сколько? – спросила я, кивнув на румяную пышку.
Пекарь в белом фартуке и накрахмаленном поварском колпаке назвал
цену, и я едва не присвистнула.
Ого! Из золота, что ли, их пекут? Так моих медяков и на день
столичной жизни не хватит!
Но делать было нечего. Я отсчитала монеты и взамен получила
теплую обсыпанную сахаром пышку, от которой тут же отхватила
кусок.
Вкусно. Но, увы, ничуть не вкуснее наших. И почему-то от этой
мелочи стало как-то особенно грустно. Что не помешало мне с
аппетитом доесть все до последней крошки.
Я постояла немного, раздумывая – не купить ли еще одну? Но монет
оставалось совсем мало, а ведь придется еще платить за ночлег.
Я с трудом отвела взгляд от румяного искушения и спросила у
пекаря:
– Не подскажете ли, сир, где здесь постоялый двор?
Недорогой…
Он окинул меня оценивающим взглядом.
– Да тут все дорого! Недорогой – это только если на
окраине. Но идти далеко. Пойдешь вдоль по этой улице, до самой
пожарной каланчи, потом свернешь направо, еще одну улицу до конца
пройдешь. Потом налево, а там уже у любого спросишь, где постоялый
двор.
Так, до каланчи, потом направо, потом налево… Вроде бы
понятно.
– Только ты это… – добавил вдруг пекарь, – лучше
у женщин спрашивай. А то мужчины не так понять могут.
Он подмигнул, и я почувствовала, как мои щеки загораются.
– Спасибо, – буркнула я и, выскочив из магазинчика,
зашагала в указанном направлении.
«Дойдешь до пожарной каланчи». Легко сказать! А вот идти
пришлось долго. День плавно перетек в вечер, ноги гудели, дома
становились беднее, яркие витрины уже не радовали, да и попадались
реже и реже, а каланча все никак не показывалась. Пару раз я
пугалась, что давно пропустила ее, и снова спрашивала дорогу у
прохожих. Но они неизменно отвечали: «Во-он там, дальше».
Башня из красного кирпича замаячила впереди, когда уже начало
смеркаться и засияли, пока приглушенно, магические фонари.
Я дошла до нее, свернула один раз, другой. Что там говорил
пекарь? Сначала направо, потом налево? Или наоборот? Я остановилась
посреди пустынной улочки и поняла, что заблудилась. И теперь
понятия не имела, куда идти.
Этот район столицы вовсе не был похож на центр. И на мой городок
тоже. Дома – высокие, тощие – обступали узкую темную улочку, на
которой я стояла. Давили, закрывая собой небо. Ни одного фонаря,
даже не магического, а обычного – лишь призрачный свет из
нескольких окон.