Лиля горестно всхлипнула, мои примеры ей не
понравились.
–
А он весь день работает, – продолжил я, и обратился за уточнением к
бледному Жасминову, – работаете же, товарищ Жасминов?
–
Д-да, конечно! – с готовностью закивал тот, – я работаю. Пою. Тенор
я. В театре пою.
–
Ах! – всплеснула руками Лиля и её лучистые оленьи глаза засияли от
восторга, – а в каком театре, скажите пожалуйста, товарищ Жасминов?
Я ведь тоже в театре пою…
–
Да? А что же вы поёте? – живо заинтересовался Жасминов и даже
собирать исподнее на полу забыл.
–
Да так. Пока только куплеты, – смущённо зарделась Лиля, – но вот
когда-нибудь я исполню великую арию! Ах, если бы вы знали. Я так
мечтаю исполнить «Арию Виолетты» из «Травиаты» Верди…
Её
глаза затуманились.
–
Да, эта ария так прекрасна, – с придыханием сказал Жасминов, –
блестящая, искристая, как шампанское в хрустале… я так и вижу, как
вы её поёте. У вас ведь очаровательный голос, Лилия… особенно
верхний регистр…
Лиля ещё больше зарделась. Похвала ей
понравилась.
Григорий от этого побагровел и начал рычать,
а я понял, что все эти театральные разговоры надо срочно
прекращать. Иначе быть беде.
А
старуха Варвара Ложкина (это которая бывшая надзирательница)
недовольно прошипела:
–
Ну всё, теперь начнётся непотребство. Мало того, что плафон в
прихожей расколотили, так теперь ещё и разврат.
И
зло сплюнула.
А
Лиля посмотрела на Григория своими кроткими оленьими глазами и
печально вздохнула. И Орфей Жасминов остался жить в коммунальной
квартире.
На
этом инцидент был исчерпан. Все разошлись по комнатам. А я
отправился за деньгами по адресу из письма.
Одолжил у Беллы пять копеек на проезд в
трамвае и с таким вот стартовым капиталом отправился покорять новый
мир.
Новый мир встретил меня неторопливой суетой:
звенели трамваи, перекрикивались мальчишки, гудели клаксоны
автомобилей. Но в принципе для меня, измученного агрессивной
урбанизацией двадцать первого века, это была практически
тишина.
Благодать и безмолвие.
Я
неспешно шагал по широкому проспекту, вдыхал, в сущности, чистый
воздух и радовался жизни. Просторные, заполненные светом улицы,
первые высотки – всё это создавало впечатление чистоты и
воздушности. Я шел и наслаждался прогулкой. В голове крутилась
весёлая песенка про тридцать три коровы.
Я
прошел мимо клуба рабочей молодёжи, мимо нового здания библиотеки,
повернул к парку отдыха. Вдалеке виднелись магазины «Мясоторг» и
«Овощи-фрукты». Я запомнил дорогу, на обратном пути надо будет
зайти, скупиться. А то дома хоть шаром покати. Ещё узнать бы, где
хлеб продают. Повернул и вышел на неширокую старинную улицу. Апрель
только-только начинался, люди, спешащие навстречу, кутались в
пальто и ватники. Женщины были исключительно в тёплых платках или
шалях неброских расцветок. Лишь один раз я встретил модницу в
кокетливой шляпке. Почувствовав мой интерес, она задорно стрельнула
на меня глазками и унеслась дальше, по своим делам. Головные уборы
мужчин были разнообразнее: шапки, шляпы, картузы. Последние
преобладали.