…Неужели они отменили самохуд?
В растерянности она поднялась на платформу и бесцельно побрела
по дощатому настилу. Сейчас должно быть без четверти пять, в это
время самохуд всегда стоял у платформы, принимая пассажиров…
Луч прожектора метнулся по платформе, деревянные столбы,
поддерживающие крышу, отбросили длинные тени, и Лиза радостно
обернулась на свет: самохуд! – и тут же услышала голоса. Со стороны
поселка, несколько растянувшись, шла группа людей – сразу человек
пятнадцать. Ну да, примерно столько и вмещает пассажирская
кабина.
Скрываясь за столбом, девушка отступила в густую тень, почти
прижавшись к бревенчатой стене вокзала: встречаться с земляками ей
не хотелось.
Первыми на платформу поднялись двое: мужчина и женщина, и в
темноте Лиза не могла угадать: кто это? Из какой семьи?
– Хоть бы у вокзала фонарь горел, – в голосе женщины отчетливо
звучали недовольные нотки.
– Экономят, – откликнулся мужчина.
– И сколько тех кристаллов надо? – зло ответила женщина. –
Сколько их надо-то, я тебя спрашиваю, Михаэль. Жить здесь, здоровье
гробить, и даже кристаллов теперь не будет? Ни свету, ничего?
Крошку пожалели, Соцкий не жалел…
– Тише ты, – шикнул тот, кого назвали Михаэлем. – Услышат.
Синицыны, вон, сзади идут.
– Раньше ты, помнится, только самого Соцкого боялся, а теперь и
до Синицыных дошел, – хмыкнула собеседница. И Лиза удивилась: разве
отца кто-то боялся? Такое могло быть?
– Вредная ты баба, Сандра, – беззлобно констатировал
Михаэль.
Имена «Михаэль и Сандра» ни о чем не говорили девушке, видимо,
они были из тех, кто приехал в поселок уже в правление Михаила, в
отличии от Синицыных, которые считались старожилами и жили здесь
едва ли не с первого года.
На платформу тем временем поднялись остальные. Среди них
выделялась рослая женщина с пайбой*, которую издалека Лиза приняла
за мужчину. Вот она точно не поселковая, слишком приметная фигура…
Или это Лиза слишком долго не выходила из дома?
Да какая разница? Девушка с тоской оглянулась по сторонам:
снежная равнина, вспыхнувшие вдалеке огни заготконторы – рабочий
день скоро начнется – мечушийся свет самохуда, который уже подходит
к платформе…
Как так получилось? Как получилось, что ее родителей больше нет,
а сама Лиза уезжает из поселка, который основал отец –
первооткрыватель залежей кристаллов на землях Панцыря… А Лиза
уезжает, и даже не потому, что в глаза ей глядит голодная смерть:
она не хочет видеть никого из Полунощи. Никого. Никогда.