Итак…
– Я родом с Восточного континента, из
города Скогсет, который находится в субарктической зоне. Зимой там
холодно, лежат снега, и почти не видно солнца. А летом тепло и
солнце светит круглые сутки. Растения низкорослые. Все гуляют,
ездят друг к другу в гости… – я вздохнула, собираясь с мыслями. –
Люди там простые. Большинство живет сельским хозяйством или
торговлей. Если молодежь желает получить образование, надо ехать в
крупные города. Когда я повзрослела, то уехала, чтобы учиться
медицине. Что-нибудь еще?
– Расскажите о вашей семье, –
попросил посол.
– Нас в семье четверо, родители и я с
братом. Мы близнецы, я родилась первой, – зачем-то добавила я.
– Такая маленькая семья? –
неподдельно удивился посол.
– Смотря что вы имеете ввиду под
«семьей». У нас это супруги и их дети. А так мое семейство более
многочисленное, если считать дедушек и бабушек, кузенов и прочих
родственников.
– Вот как, – нейтрально сказал
посол.
Он посмотрел на меня долгим
испытующим взглядом. Такое ощущение, что он изучает мое лицо, как
под микроскопом, словно надеясь там что-то увидеть.
– Доктор Рагнарссен? Хочу задать вам
один вопрос, – начал издалека Хаоли Этти.
– О чем?
– Рагнарссен – это семейное имя?
– Это так, – ответила я. – А почему
вы спрашиваете?
– Еще один вопрос. Торгейр Рагнарссен
– ваш родственник? Какова степень вашего родства? – спросил
посол.
Его голос – низкое вибрато, почему-то
кажется, что у эргов это признак волнения.
– Это мой отец.
– Ах... Вот как? – скорее, удивленно,
нежели нейтрально.
Чему он удивляется? Тому, что я дочь
опального адмирала? Да, это так.
– Это что-то меняет? – спросила я,
взглянув прямо в глаза послу.
Наверное, моя улыбка в этот момент
плоская и ничего не выражающая. Такая улыбка бывает на лице матери,
когда она хочет скрыть свои истинные мысли. Так улыбаются женщины
из анклава Нихон, нежные создания со стальным стержнем внутри.
Запах сандала и корня ириса на ее
юката – как предсмертные галлюцинации мозга при кислородном
голодании. Беззвучные слезы в одиночестве и закушенные костяшки на
пальцах. Зажженные курильницы в храме Якуси-Нёрай и тысяча поклонов
будде до полного изнеможения…
Что вы вообще знаете о позоре,
господин посол? О горе, о страхе, о бесконечном ожидании?
Хаоли Этти, задумчиво глядя на меня,
глубоко вздыхает. Он ничего не говорит, и я тоже молчу, не желая
нарушать тишину. Мне нужно слишком много сил, чтобы не взорваться
от переполнявших меня эмоций.