Слабый отблеск голубого света
затеплился у моих пальцев, словно паутина, дрожащая от лёгкого
дыхания. Но стоило сосредоточиться, как линии стали ярче, уверенно
проступая в пустоте. Плетение обретало форму, струясь лёгкими
волнами и послушно укладываясь в нужный узор.
Оттенок голубизны менялся, отвечая на
мои усилия: бледный, почти прозрачный — для лёгкого охлаждения,
насыщенный и яркий — для крепкой заморозки. Я выводила линии,
осторожно шевеля пальцами в воздухе, словно дирижируя невидимым
оркестром. Мысли помогали направлять магию, но без рук обойтись
было невозможно — они задавали движение, которое затем я
закрепляла, удерживая в сознании.
Я работала, забыв обо всём. Ваза
росла на столе. Её стенки искрились узором инея, а форма напоминала
сосуд из тончайшего хрусталя. Я добавила ручки для удобства. Потом
пришла идея: откидывающаяся крышка.
Чуть усилив поток магии, я добавила в
узор лёд. На поверхности проступила голубая глазурь, блестящая и
прозрачная, как утренний иней.
Я бы еще что-нибудь улучшила – давно
не получала такого удовольствия от работы – но силы кончились.
Точнее они кончились какое-то время назад, и вазу я доделывала на
чистом упрямстве, дрожащими от перенапряжения руками.
- Барышня Чэнь, - шедший по рядам
наставник потрясенно остановился около меня, — это… это… - он не
сразу смог подобрать слова. – Это просто великолепно!
Восхитительно!
На меня с недоумением обернулись
сразу несколько дев.
- Если вы позволите?
Мой шедевр забрали и в ставшей
недовольной тишине понесли к преподавательскому столу. Кажется,
кто-то расстроился? Точно расстроился, ибо первое место присудили
мне. Нет, добродетельные барышни даже улыбаться изволили и
поздравить, но взгляды заледенели.
А потом случилось оно…
- Барышни, сегодня в нашей школе
особенный гость: князь Чжао. Именно он вручит приз
победительнице.
Градус в помещение скакнул от
ледяного презрения до: «сейчас убивать будем».
Мы дружно и чинно выдвинулись во двор
под тень старой сливы. Я – в центре, словно мишень. Впрочем, мишень
и есть. Кожа аж зачесалась от негодующих взглядов.
Торжественно-взволнованные наставники
– гость, похоже, действительно важный – выстроились на возвышении
под крышей.
Память услужливо напомнила, что князь
– это кто-то из родни императора. Тело от осознания момента тут же
отреагировало сухостью в горле и слабостью в коленях. Пришлось
напомнить, что, валяясь в обмороке, мы весь спектакль
пропустим.