И что теперь? Такой отличный план
испорчен собственной криворукостью?
Я отложила кисть. Явно же, что не
справляюсь. Тут тренироваться… пару недель регулярно перед сном.
Надо будет заняться, кстати. А то ведь странно будет выглядеть,
если барышня вдруг разучится писать.
Вздохнула, думая о том, как бы
облегчить себе этой неблагодарный труд. С завистью покосилась на
соседку, кисть которой уверенно порхала над бумагой.
Взяла чистый лист, но писать не
стала. Приложила к странице книги. Если подумать, главное ведь в
магии – визуализация. Четкое представление задачи, процесса. Мне
нужен отпечаток страницы. В голове что-то такое бродило…
вдохновляющее. Я слегка нагрела лист бумаги. Потом представила, как
чернила – крошечными черными точками – вытягиваются из книги,
проникают в лист, закрепляются там.
Я подняла бумагу с проявившимися на
ней иероглифами. С испугом посмотрела на рукопись… Нет, текст
остался, но побледнел примерно наполовину и в целом остался
читаем.
Фу-у-х, работает. Так-то жульничество
чистой воды, но мне очень надо быстро покинуть школу.
Двадцать листов копий я осилила, но
выложилась прилично. Неприятно это, когда магия тянет из тебя силы.
Словно стареешь осознанно. И, закончив, я посидела, пережидая
тошноту и головокружение. Еще бы поесть нормально… Желудок аж свело
от голода.
Я сложила ровной стопкой листы. Книгу
убрала на полку, к таким же копиям, чтобы не спалиться сразу.
Моя соседка удивленно округлила
глаза, когда я поднялась из-за стола.
Не выдержала, спросив:
- Ты уже закончила?
Я кивнула, прижав ладошку ко рту –
спать захотелось жутко, еще и подмораживать начало. Зря я,
наверное, так выложилась…
- Господин наставник.
Дежурный по библиотеке заглянул
внутрь, внимательно просмотрел мои листы. Довольно прищурился:
- У вас, барышня, прекрасный почерк,
а вот с нажимом надо поработать. Слабовато чернила кладете.
Это копия у меня слабовата, а не
почерк, но наставнику об этом знать не стоит.
- Можете идти, - отпустили меня
домой.
Из школы я выходила, словно лазутчик.
Выглянула из-за ворот. Проверила правую часть, левую – пусто. Вот
радость-то какая!
От такой удачи у меня прям силы
прибавились, и я заспешила вниз по улице туда, где заборы были
низкими, домики скромными, а улицы узкими. Мне нужен был квартал
бедноты.
В моей памяти было одно светлое пятно
– няня Линь Яньсяо. Все мои детские годы после смерти мамы были
окружены заботой и теплом этого человека. Она во многом заменила
мне мать, и я сильно горевала, когда отец посчитал меня достаточно
взрослой, чтобы отослать няню, оставив лишь служанку.