Старуха что-то крякнула в ответ, но
суп для нее, однозначно, был важнее.
Да и для Ди, откровенно говоря, тоже.
Зачем он вообще поднял эту скользкую тему?
— Да, так и есть, — осторожно
ответила она. — Я… э-э… не сторонник членовредительства в
принципе.
И на сей раз здорово ошиблась.
Ложка, выпавшая из скрючившихся от
злости пальцев, со звоном врезалась в край тарелки. А пылающий
гневом взгляд выцветших глаз уперся в Диану с таким недовольством,
что она поняла: все же есть для хозяйки кое-что поважнее супа и
даже коридорного оленя — всеобщее раболепие и полное согласие со
всем, что она делает.
— Да-а? — прошипела тетушка Фло, не
отводя от нее пылающих возмущением глаз. — Эта девчонка украла
столовое серебро и надеялась сбыть в Иволге! — Хотела бы Ди знать,
что это за Иволга… — Как прикажешь иначе ее наказывать?!
«Уволить», — хотела было сказать
Диана, но вовремя прикусила язык. Уволить — это для наемных
работников. Лишить жалования — тоже. Сдать страже — опять-таки,
нельзя натравить представителей закона на свою же
собственность…
Ди повела плечом.
— Как-то… иначе.
Заметила, как Себастиан
снисходительно улыбнулся. Не зло, нет. И даже не издевательски.
Именно снисходительно, как будто наблюдает за ребенком, который
нечаянно облился и удивленно спрашивает, почему вода такая
мокрая.
Старуха же расхохоталась. Будто
закаркала простуженная ворона.
Диана шире распахнула глаза, наблюдая
за такой реакцией. Кузен же, перехватив ее взгляд, наконец
прекратил улыбаться и едва заметно покачал головой, мол, не
нарывайся, потерпи.
Она смежила веки, показывая, что
понимает это не хуже него. Какой смысл ей спорить с чокнутой
бабкой? Пусть смеется, сколько влезет. Какая у нее уже радость в
жизни в таком возрасте, в самом-то деле? Может, тоже вспомнила
что-нибудь приятное, как сама Ди несколько минут назад?
Однако Диана ошиблась в очередной
раз: тетушка Фло развеселилась не из-за воспоминаний.
— И как же это «иначе», милочка? —
отсмеявшись, поинтересовалась леди Гарье. — Может быть, отрубить
дурехе руку?
Ди от неожиданности вздрогнула и
поспешила покачать головой: нет, конечно, нет, что за ерунду та
вообще несет?
— А может, лишить ее пайка, и пусть
ее малолетний сын пухнет с голоду за ее провинность? — продолжила
тетушка, не иначе как с искренним удовольствием. — Или, может быть,
сдать ее в публичный дом в той же Иволге, чтобы отработала свой
долг без — как ты там сказала? — членовредительства?