— Будет вам, Настасья Матвеевна. Вы бы проехали к батюшке, а то
неровен час прискачет с ружьем, — сказал доктор, и на удивление
покорно девушка вдруг кивнула и пошла, озираясь на меня с
испугом.
Я чуть приподнял с подушки голову, посмотрел ей вслед. Обидел в
мыслях своих девочку… Будто бы и не я это был. Мне-то что до ее
красоты? Если не жениться, так нужно видеть в любом человеке именно
человека. Да и если жениться, так не с сантиметровой же лентой
выбирать, а по душе. Кстати, это пожелание от всех мужиков ко всем
девушкам. Впрочем, подобного опыта — выбора жены — я не имел.
— Доктор, какой год? — сухо спросил я, присаживаясь.
— Э, нет, голубчик, Алексей Петрович, лежать вам еще, два дня
непозволительно вставать, — не грубо, но настойчиво доктор
подталкивал меня снова лечь. — А год? Сами прознать должны. Сие
забытие сугубо временное. Подсказок быть не должно. Узнаете, так и
все остальное вспомните. Так бывает, когда опосля травмы али
болезни, сперва и забытие. Голову напрячь нужно.
Чехов… Вот ей-богу он! Очень похож. Бородка, пенсне. Хотя нет,
одет иначе, в какой-то мундир темного цвета, не вызывающий
ассоциации с армией. А мне на память приходят фото Антона Павловича
Чехова в гражданской одежде.
— Так-с… Но вы что, ничего вовсе не помните? — спросил доктор, с
прищуром смотря на меня, как будто я обязательно лгу. — Имя должны
помнить. Имя — это главное!
— Нет, доктор. Будто мир познаю заново, не заставляйте меня
снова повторять вопрос, — с некоторым нажимом сказал я.
Сапожков, как его называла Настасья, медлил с ответом. Я уже был
готов был использовать тон потребовательнее, если не грубее, но
доктор, что-то для себя решив, соизволил ответить.
— Так Крещение только позавчера-с было, стало быть, нынче
восьмое января, — доктор замолчал, изучая мою реакцию.
И она последовала.
— Год скажи! — раздраженно бросил я и закашлялся.
— А вот грубить, Алексей Петрович, не следует. Или вам
припомнить неоплату последнего моего визита? Вы уже мне четыре
рубля как должны. А я вновь тут вас лечу. Если хотите знать… —
осмелел доктор
Гляди-ка, а при Настасье-то рот на амбарном замке держал.
Может, зря ушла? Нет… Не зря.
— Год!!! — не кричал, я прошептал так, что и сам мог бы
испугаться своего тона и голоса.
— Чур меня! Изыди! — простонал доктор, крестясь. — Так известно
же, что это вы знать должны. «Символ веры» прочтите, будьте
любезны!