Ситуация такая, что мне не до страха, я черти знает где и
непонятно насколько тут завис. Но, где бы ни был, человеком нужно
оставаться, хотя бы иметь базовые настройки.
— А дозвольте вопрос, барин! — сказал Емеля и, не дожидаясь
моего ответа, спросил: — А как вы так картину ту продали? Сами же
говорили, что ей в базарный день рубль цена? Я думал, что она
только для для того, чтобы щель в стене скрывать.
— Тс-с! Не ляпни это при бандитах!
— Ляпни? Не говорить, стало быть? — недоуменно спрашивал
Емеля.
— А ну, пошел мужиков собирать! — прикрикнул я, а когда он уже
рванул к двери, все же придержал приказчика.
Проинструктировав Емелю, чтобы он всех собирал незаметно, и они
показались не раньше, чем через десять минут, я проводил
приказчика, одновременно проведя разведку.
Снег хлопьями ложился на землю, при этом светила яркая луна,
которую словно обходили кучевые облака. Красиво, на самом деле.
Сейчас бы с чашкой какао, укутавшись в теплое одеяло, посидеть,
подумать о бытие. Или нет, лучше с рюмочкой водки, с селедочкой и
грибами маринованными…
Но не время для релакса. Осмотрев двор и не найдя чужаков в поле
зрения, я вернулся в дом. Походя отметил для себя, что входная
дверь на ладан дышит, обита кожей, а сама треснута, перекошена,
снизу расбухла и закрывается с трудом. И вот так всё в доме — на
вид вычурно, но за красивым фасадом прячется чудовищная
бесхозяйственность.
Вернувшись в комнату, я стал шарить в шкафу. Как дотронулся до
дверцы, она тут же отвалилась. При этом шкаф был резной, на
красивых ножках — но не на всех. Одной ножки не было, вместо неё,
чтобы шкаф не завалился, лежала… книга.
Ладно, потом осмотрю мебель, пусть все эти поломки и не могли
сейчас не бросаться в глаза. Я искал подходящие для моего дела
ткани, или одежду.
Замотав голову темными тряпками и надев найденную среди вещей
темную пижаму, я стал походить на ниндзя, как их изображали в кино.
Все приготовления заняли не более пяти минут, в течение которых мое
воображение уже рисовало сцены надругательств, что, скорее всего,
уже происходили в бане. Саднило сердце. Я чувствовал себя тварью и
был готов даже убивать, пусть и понимал, что это крайние меры, и
что ничего хорошего за убийство, да ещё со свидетелями
преступления, не будет. Но из-за меня девчонок растлевать никто не
станет. Эти гаремы распускать нужно к чертям.