— Покажи мне хоть одного человека, — потребовал я. — Где
кто-нибудь из тех двух тысяч?
— Значит, ты из тех, кто наивно думает, что мир изменчив к
лучшему, что красота его спасет, или сила в правде? — задумчиво и
даже несколько сочувственно сказал Ухватов. — Поехали, покажу таких
же упертых. Вернее, одну упертую — бабку с детьми.
В глазах моего сопровождающего впервые я увидел человеческую
эмоцию, из тех, что из скотины превращает существо в человека.
Наверняка и он когда-то хотел быть честным, желал изменить мир,
сделать что-то нужное и полезное. Но вот появились такие
«ухватовы», которые дали денег, подсадили на власть, как на
наркотик. Где-то припугнули, где-то подставили, извечный «кнут и
пряник» сработал, и сам Ухватов сдался, стал частью гнойника. Ведь
порой достаточно одного проступка, ошибки, чтобы полностью подмять
свою совесть и честь под систему.
Только я смотрел смерти в глаза и уже видел, как старуха
замахивается косой. Меня уже пугали, меня уже ломали, и я выстоял.
Сложно представить, что такое они могут выкатить, чтобы я все-таки
из Энакина Скайуокера превратился в Дарта Вейдера.
Болевые точки у меня, конечно, тоже есть, правда, далеко отсюда,
на Алтае. Там мама, сестра, ее непутевый муж и подрастающий
сорванец-племянник. Но туда даже длинные руки здешних воров вряд ли
дотянутся. А дотянутся — так их обрубят и не подумают даже
извиниться. Соседи у меня суровые, да и сестра стреляет неплохо, и
не только из охотничьего оружия. Было дело, даже рвалась со мной на
контракт, несмотря на то, что сыну три года. Так что любого чужака
там встретят, а после жаркой встречи — высушат.
Мы продвинулись еще на километров десять, заехав в какой-то
дачный поселок, прежде чем Ухватов попросил меня сбавить скорость.
Сопровождающий начал отсчитывать дома и морщить лоб, видимо, чтобы
вспомнить нужный номер. Такие телодвижения говорили о том, что он
здесь нечастый гость.
— А вот, за этим зеленым сараем у них дом! — обрадованно, словно
нашел клад, выкрикнул Ухватов.
Проезжая мимо тех строений, которые вдруг появились следом за
коттеджами и новомодными дачными домиками из фанеры, я был удивлен
архитектуре. Здесь располагались дома в два, а то и три этажа,
деревянные, такие, что показывают в фильмах про девятнадцатый век
или как минимум начало двадцатого. Конечно же, многое было
разрушено или покосилось. Однако складывалось впечатление, что
серьезных боев именно в этом дачном поселке, наверняка бывшем ранее
частью местечка или большой деревни, не случилось. Иначе приставка
«полу» в слове «разрушено» была бы неуместна. Такие застройки, если
в них засел противник, разносятся в щепки. Между тем, война тут,
кажется, своя была.