— Уже уходите, даже чаю не попьете? — в шутливой манере спросил
я, но непрозрачно намекая, что пора гостю и честь знать.
— Чаю? Выпью, как водится, — сказал Матвей Иванович и опрокинул
в себя почти полную чашку с водкой, да так, что по его залихватским
«а-ля казак» усам жидкость стала стекать и капать на пол.
Матвей Иванович посмотрел на оставшуюся в бутыле водку, замер,
видимо, размышляя, стоит ли продолжить. После с явным сожалением
вздохнул и обратился ко мне:
— Ты, Лешка, что? Думаешь, что имение заложенное — твоя основная
головная боль? Али тати игральные, коим деньги должен? Мамка ли
твоя непутевая? Нет, — казак поднял указательный палец кверху. — Я
скажу, в чем твоя главная проблема…
И он сказал, причем популярно, с красным словцом, объяснил,
почему именно так. И что это за пердимонокль такой! Ну, мало мне,
что ли, сложностей! Так нате еще пня трухлявого под седалище!
Что может быть более существенным, важным для дворянина, чем
даже проигрыш в карты? Казалось, что карточный долг — это дело
святое. Но Матвей Иванович мне пояснил, что главное –, дворянину
отвечать за свои слова. При этом, как учил меня крестный, казак
слово держит так же крепко. М-да! Вот учил бы он меня, вернее,
реципиента, подобному раньше — так и не вышло конфуза, который я и
не знаю пока, как расхлебывать.
Итак, молодой повеса и мот, господин Алексей Петрович Шабарин на
последнем приеме у помещиков Потапенковых подвыпил да и давай
фейерверки словесные в потолок запускать.
— Спасибо за прием, а по весне — все ко мне. Я не я буду, если
не удивлю вас всех! Вы ещё долго говорить станете о том, что видели
у Шабарина! — по словам Матвея Картамонова, именно эти слова
прозвучали тогда.
А после, когда меня одернула мать, мол, мы не сможем принять
людей, Шабарин-младший, придурок пьяный, отступиться от сказанного
уже не смог, и слово дал, и чуть ли на кресте не поклялся, что
примет так, что вся губерния о том узнает и сожалеть будет, что у
Шабариных не были. А после, что называется, «поутру они
проснулись». Эти они, Алексей Петрович Шабарин, попробовали даже
как-то отыграть назад, но… Общество приняло приглашение, и сейчас
ставки делались даже не на то, чем, аккурат после Пасхи, удивлять
будет Шабарин, а на то, не сбежит ли он куда с позором, как и
маменька.