Лучше бы я не спрашивала.
– Хаоли…
– Что?
– Можно узнать, как вы на самом
деле выглядите?
Кажется, это произнесла не я, а
кто-то другой. Я ведь не хотела знать. Ведь правда? Но я должна
сделать это.
– Хельга, – посол заговорил
доверительно, как и положено дипломату. – Так ли это важно?
– Для меня очень важно.
Влюбленные видят то, что хотят видеть
в своем воображении. Он знал истину, а я нет. Не всю. Я хотела быть
с ним на равных. К тому же, одно дело знать, а другое – видеть
своими собственными глазами. Это лучше, чем нафантазировать себе
всякие ужасы. Может быть, в реальности все совсем невинно.
– Для меня важно все, что имеет
значение для вас, – сказал Хаоли. – Надеюсь, вы не пожалеете.
– Покажите.
Липкий страх опутывает и душит. Но я
смотрю.
Живые татуировки играют у него под
кожей. Граница мелкой чешуи появляется изнутри, как неведомый
архипелаг со дна моря. Волосы живут своей собственной, отдельной
жизнью, как будто мелкие мышцы у их основания одновременно пришли в
движение. Темные пряди поднимаются дыбом и ложатся по-другому.
Ушные раковины округляются, исчезают мочки ушей и характерные
завитки. Нос, напротив, становится чуть длиннее, а губы бледнее и
тоньше. Черты его лица заостряются, как у голодающего.
А его глаза! Он моргнул, и на
мгновение радужку перекрыли полупрозрачные мембраны, начинающиеся
от внутреннего угла глаза. Если это не «третье веко», я съем свой
диплом!
И, кажется, изменилась общая
комплекция, как будто чужак стал стройнее и чуть выше. Пальцы,
видимые ниже манжеты, тоже стали тоньше и изящнее. Если во
внешности человека всегда присутствовал намек на приматов, то он
походил не то на гончую, не то на ящера. Или на змею?
Ёрмунганд! Однажды я видела старинный
барельеф, на котором был выбит Мировой змей. Чешуйчатый гад,
наблюдавший сотворение из хаоса, и который увидит гибель мира. И…
о, боги и богини…
– Что это? Когти?
Я приоткрыла рот. А посол, кивнув,
пошевелил рукой, втягивая и выпуская когти. Выглядело это угрожающе
и демонстративно. Он широко улыбнулся, продемонстрировав
заострившиеся клыки. Нет, не заострившиеся. Просто они наконец-то
показались, как и когти. Думаю, дело обстояло именно так.
Это создание было великолепно.
Пугающе и одновременно красиво. Я затаила дух. Доктор Рагнарссен во
мне вопил от восхищения, а вот Хельга, напротив, была не в восторге
от перспектив, которые открывались перед нею. Кит, снова очнувшись
от спячки, накручивал круги на воде.