– Кто ловчее? – Марик аж притормозил и глянул вниз на друга. – С чего ты взял? Смотри! Але-оп!
И перемахнул на следующую ветку.
– А назад как? Вверх-то всегда легко, а ты попробуй спустись потом!
– Все как-то спускаются. Я ещё не видел ни одного мальчика, живущего на дереве.
К Марику уже вернулась привычная рассудительность. До последнего урока он раздумывал, как быть. Сказать дедушке, что его вызывают в школу – немыслимо. Бабушка тоже за самопиской не пойдёт, она точно расскажет деду. Оставался только один вариант, и он нравился Марику больше всего. Не надо никого просить, не надо выслушивать упрёки. Мужчина должен сам решать проблемы. Кажется, это тоже дедушкина фраза. Он же мужчина? Мужчина. Ну вот и решает.
Марик без труда забрался на подоконник – дерево росло очень близко к окну. На минуту засомневался, правильно ли поступает. Да, самописка его, но рыться в ящиках в учительской как-то нехорошо. К счастью, вечное перо лежало на столе, на стопке тетрадей второго «А». Марик не удержался, открыл верхнюю. Нет, ещё не проверили. Ну и ладно. Схватил перо, сунул в карман штанов, снова влез на подоконник. В голове звучала «Стаккато-прелюдия» Майкапара, которую он недавно начал играть, – она у него прочно ассоциировалась с разного рода проказами. Впрочем, к этой его проделке куда лучше подошёл бы «Полёт Валькирии» Вагнера. Но его, к сожалению, в школе не проходили, – у дедушки была пластинка. И когда Марик заикнулся, что хотел бы разучить это произведение, взрослые как-то странно на него посмотрели, в один голос начали убеждать, что ещё рано, техники не хватит, и вообще Вагнер писал не для фортепиано. Глупость какая-то. Техники не хватит! Техника дело наживное! Если всю жизнь детские песенки играть, то техника и не появится. Марика уже тошнило от всяких там «Пастушков» и «Горочек».
Он так погрузился в свои мысли, что не заметил отчаянно машущего ему Рудика. И спрыгнув с последней ветки, оказался в лапах дяди Коли. Школьного сторожа. Несчастный Рудик, не посмевший бросить товарища, с обречённым видом стоял рядом.
– Вот охальники, а! За журналом лазили?
Дядю Колю все дети любили: он всегда пускал опоздавших, без дела не ругался, а при случае с ним можно было и поболтать «за жизнь». Но сейчас он был настроен решительно.
– За пером, – Марик вытащил самописку из кармана. – Это моё. Сычиха отобрала.