– Обязательно, Гришаня! Как соберётесь, ты мне свистни! Буду как штык!
– Ну, бывай, друг. Береги себя.
Григорий откинулся на спинку дивана. «Как соберёмся, – устало подумал он, —
с кем соберёмся? Остался один Иван, да ты, Пашка».
Павел умер в ночь на 25 мая 2018 года дома у любовницы: сердце Дона Жуана не выдержало постельных битв.
***
– Позвони ему.
Григорий и Иван сидели в придорожном кафе и потягивали пиво: восстанавливали организмы после вчерашних поминок Павла, где позволили себе лишнего. То ли с горя, то ли со страху.
– И что я ему скажу? Отмените нашу смерть?
– Ты, кстати, помнишь, я просил тебе не называть мою дату? – напрягся Иван.
– Да помню я, – отмахнулся Григорий. – Зато я теперь забыть не могу.
Они помолчали. Иван выразительно посмотрел на Григория и тот нехотя достал мобильный.
– Раевский у телефона, – раздался ровный спокойный голос.
– Здравствуйте, – Григорий растерялся и не знал, что дальше говорить. – Вы… вы… как вы это делаете?
– Простите?
– Ну, предсказания эти.
– А… вы об этом. Я не смогу вам объяснить механизм. Я просто знаю, когда уйдёт из жизни тот или иной человек: мне достаточно посмотреть на него.
– Даже на фото?
– Даже на фото, – в голосе Раевского послышались нотки усталости, словно он объяснял это бесчисленное количество раз. – Во время касания могу в общих чертах определить причину смерти. Это всё.
– И ни разу не ошиблись?
– Вы получили неверное предсказание? – голос Раевского напрягся.
– Нет, всё точно… оба моих друга ушли из жизни точно по расписанию.
– Так что же вы хотите?
– А нельзя как-то… перенести, что ли.
– Перенести дату смерти? – Раевский рассмеялся. – Это не ко мне. Звоните тем, кто выше.
– Ничего смешного! – Григорий обиделся.
– Всего доброго. И помните: предупреждён – значит вооружён.
В трубке послышались короткие гудки.
***
После встречи на поминках Павла, Григорий с Иваном общались редко, словно избегали друг друга. Страшное знание давило постоянно: Григорий помнил смертельные даты наизусть и ничего не мог с этим поделать.
Утром 3 апреля 2025 года заслуженный пенсионер Григорий Афанасьевич Воронцов, сжимая в руке пожелтевший от времени мятый кусок картона, не выдержал и позвонил.
– Привет, Ваня.
– Здравствуй, Гриша. Чего вдруг?
– Просто. Хотел узнать, как твоё здоровье.
– Ах ты… – в трубке заклокотало, и Иван вдруг заорал: – ну и сука же, ты, Гриша! Я же просил тебя! – и швырнул трубку.