Конь нехотя потянулся к воде. Опустил в нее морду по самые
ноздри и зашлепал мягкими губами. Я смотрел во все глаза, с
недоумением ожидая — что произойдет.
На мгновение мне показалось, что у меня задвоилось в глазах. Так
бывает, когда долго смотришь себе под нос, а потом переведешь
взгляд на какой-нибудь далекий предмет.
Но все очертания оставались четкими — решетчатые двери, кормушка
с мягким сеном, поилка.
Менялся только конь. На секунду он превратился в мутное бурое
пятно, которое не имело ни определенного цвета, ни обличья. А потом
я увидел совсем другого коня.
Передо мной стоял высокий тонконогий красавец темной масти с
рыжими подпалинами по впалому животу. Изменился и взгляд коня, и
его осанка. Гордое животное ничем не напоминало недавнего тощего
заморыша.
— Что за чудеса? — удивился я.
— Зелье преображения, — небрежно объяснил Толубеев. — Газетчики
нас, и в самом деле, донимают. Лезут в каждую щель, как мыши. Вот и
приходится прятать лучших лошадей на самом видном месте. Ефим
покупает это зелье только у проверенного поставщика, оно совершенно
безвредно для лошадей.
Конь переступил с ноги на ногу, вскинул голову и тихо
заржал.
— Можно его погладить? — спросил я.
Тренер Нагайцев сурово нахмурился, но отказать не посмел. Хотя,
по его взгляду было понятно, что он с неохотой подпускает к лошадям
даже их владельцев.
Я подошел к коню и провел ладонью по его боку, чувствуя, как под
тонкой кожей сокращаются сильные мышцы. Лошадиная шерсть была
мягкой и шелковистой.
Чудо, а не конь!
Мальчик словно услышал мою мысленную похвалу и потянулся мордой
к моему карману.
Конечно! Не похвалу он услышал, а учуял хлеб, который заботливо
припас для него Игнат и дал мне с собой.
Я достал из кармана сверток и развернул тряпицу.
— Не положено, ваше сиятельство, — ворчливо сказал Нагайцев.
— Это же просто хлеб с солью, — удивился я. — У меня еще
морковка есть.
Нагайцев недоверчиво взял хлеб из моих рук. Внимательно обнюхал
его и даже ковырнул пальцем. Потом с неохотой вернул хлеб мне.
— Сами понимаете, ваше сиятельство, — оправдываясь, сказал он. —
Ответственность на мне, так что я должен все проверять.
— Понимаю, и благодарю вас за бдительность, — с улыбкой кивнул
я.
А потом протянул хлеб Мальчику.
— На ладони подавайте, — успел предупредить меня граф
Толубеев.