Вестмар оглянулся.
— Нет, это сыновья моей сестры, — с кислым видом ответил он. —
Младшие. Старший унаследует усадьбу, а этих двоих она хочет
пристроить к торговому делу и попросила меня взять их с собой. Их
зовут Свейн и Стейн, сыновья Бергфинна. Если не запомнишь, кто
какой, не беда.
— Свеньша и Стеньша, стало быть! — Домагость усмехнулся. — Ну,
это нам запомнить не мудрено, у меня самого шурь Свеньша,
Синибернов сын. Дивляна! — закричал он, обернувшись к дому, и
призывно взмахнул рукой.
Возле двери дома стояли две девушки, с любопытством разглядывая
гостей. Всякий понял бы, что это родные сестры, погодки или около
того, в самой поре, что называется, маков цвет. У обеих были
золотисто-рыжие волосы, мягкие, густые и пышные, с задорными и
милыми кудряшками на висках и надо лбом. Старшая, Яромила, повыше
ростом, могла считаться настоящей красавицей, так что дух
захватывало при взгляде на ее белое лицо с правильными чертами,
красивый нос с легкой горбинкой, тонкие брови с маленьким надломом,
оттеняющие голубые глаза. При этом сразу было видно, что она умна,
обладает ровным нравом и умеет со всеми ладить. На весенних
девичьих праздниках она уже лет пять была единодушно избираема
Лелей, а на Ярилиных днях водила девичьи «круги» и запевала песни
во славу весенних богов. В нарядно вышитой светлой рубашке из
беленого льна, с пышным венком на золотисто-рыжих волосах, она
выглядела истинной Солнцедевой. Вестмар однажды обмолвился, что на
булгарских торгах смело просил бы за такую красавицу столько
серебра, сколько она сама весит, и непременно получил бы. Милорада,
мать девушек, скривила губы, подумав, не обидеться ли на такую
«похвалу», но Домагость только хмыкнул: привыкнув оценивать людей,
особенно женщин, как возможный товар, Вестмар Лис дал Яромиле
наивысшую цену.
На зов отца подошла ее младшая сестра. Однако и при виде нее
Вестмар невольно приосанился и даже провел пальцами по усам.
— О, Диви… лин! — Вестмар попытался правильно выговорить ее имя,
но получилось не очень, и он продолжил на родном языке: — С каждой
весной она становится все красивее. Удивительно, что еще никто ее
от вас не увез, — но я очень рад этому.
Девушка поклонилась, пряча улыбку. К этой весне Дивляне
исполнилось шестнадцать лет, и, по мнению ладожан и заезжих гостей,
она мало чем уступала старшей сестре. Со светло-рыжими волосами и
белым лицом, на котором, однако, по весне появлялось немного
веснушек, с яркими серыми глазами, небольшим прямым носом,
подвижная, веселая, она всегда будто искрилась радостью и
жизнелюбием, и мать в детстве называла ее «искорка моя». Даже то,
что Дивляна была невелика ростом, делало ее облик еще более
драгоценным, словно золотой перстень, который хоть и мал, но дорого
стоит. Сообразительная и бойкая, она не робела многочисленных
торговых гостей, среди которых прошла вся ее жизнь, но умела
оберегать свое достоинство. И то сказать: среди ладожских дев
никого не нашлось бы выше родом, чем дочери Домагостя. Прадедом их,
ни много ни мало, был ильмерский князь Гостивит, а дед Витонег стал
первым ладожским старейшиной после изгнания
руси