Эрдер не сомневался — многие в замке уверены, что ему стоит
отказаться от звания регента. Соглашаться с этим он, однако же, не
хотел. Тем более что Камберу совсем не нравились настроения,
завладевшие его соратниками. Слушая выдвинутые ими планы, он
сомневался, что может по-прежнему доверять этим людям.
Камбер взялся за кувшин с вином. Попробовал налить вино в
стоящий на столе кубок. Разумеется, расплескал — больно уж дрожали
руки. Вино вылилось на карту, окрашивая бумагу в темный цвет и
расползаясь по ней огромным пятном.
В дверь постучали.
— Войдите! — бросил герцог, рассеянно барабаня пальцами по
рукоятке кинжала.
В дверях возник капитан Виллем, командир шоненгемской гвардии.
Он кутался в роскошный, из соболиных шкур сшитый плащ. Зима
выдалась на редкость морозной даже для этих северных краев, издавна
принадлежавших дому Эрдеров. Единственным утешением осталось то,
что куда больше неудобств морозы доставляют вторгнувшимся в Иберлен
солдатам империи. Хоть какое-то преимущество, жаль, что самое
крайнее к апрелю оно сойдет на нет. Армии противника были
многочисленны, отлично вооружены и не испытывали особых проблем с
подвозом продовольствия. Они не отступят.
Империя Тарагон вознамерилась сжать в своем кулаке все земли и
все страны, весь мир от одного края света до другого, и гордое
северо-западное королевство ей в этом не помеха. Пришедшие с юга
войска растопчут Иберлен, и он падет, как пали до него королевства
Лумей, Бритер, Гердланд. Треть Срединных Земель уже изнемогала под
пятой захватчиков.
— Герцог Эрдер, — глубоко и с почтением поклонился Виллем, —
совет вновь собрался и ожидает лишь вашего присутствия.
«Совет». Одно это слово заставило душу Камбера сжаться от боли,
и регенту пришлось приложить усилие, дабы и тени чувств не
отразилось на его нарочито невыразительном лице.
План спасения, принять который предлагало большинство входивших
в Коронный Совет вельмож, представлялся Эрдеру предательством
памяти всех, кто погиб на этой войне, и предательством чести всех,
кто еще оставался в живых. Он спорил, возражал, приводил доводы,
едва не срывался на крик — все было тщетно. Его не слышали, будто
он разговаривал на каком-то непонятном окружающим языке.
— Хорошо. — Эрдер надел регентскую цепь, опустившуюся на плечи
тяжелыми металлическими звеньями. — Проводите меня, капитан.