Да как он посмел? Как посмел ускользнуть от заслуженной
кары?!
Госпожа Белозёрова, урождённая графиня Оболенская, не привыкла к
подобной дерзости. Весь город трепетал перед ней, зная крутой нрав
и влияние высокородной дамы. А этот молокосос Платонов, ничтожный
выскочка, посмел бросить ей, ЕЙ, вызов!
Унизил её семью, опозорил древнюю кровь. Мало того, что охмурил
дочь, Полиньку-дуреху, втоптал в грязь родовую честь Белозёровых —
так ещё и жизнь сберёг, гадёныш!
Всё из-за жадности этих скупердяев-палачей.
Поскупились на аркалиевые оковы, олухи! Упустили пробуждение
силы висельника.
Лидия едва не шипели, комкая в пальцах кружевной платок.
О, её отточенное магическое чутье засекло этот мимолётный
всплеск, когда лопнула петля на шее негодяя! А чёртовы дуболомы
стражники не заметили.
Перед глазами стояла картинка того, как подлеца увозили прочь,
обрубая последнюю надежду на правосудие.
Лидия заметалась быстрее, гневно стуча каблуками по паркету. В
душе всё клокотало от ярости пополам с унижением.
Вспомнилась ненавистная ухмылочка Платонова, его наглый взгляд
прямо с эшафота. Бесстыжие глаза насмехались, словно говоря:
“Выкуси, старая перечница! Я тебе не по зубам!”
Ещё и Полинька, дурёха, два дня ревела, убивалась по своему
“милому”.
Переполненная гневом, Лидия дёрнула за витой шнур колокольчика.
Тотчас в дверях возникли двое дюжих молодцов в одинаковой
неприметной униформе.
— Звали, госпожа? — поклонился один, почтительно склонив бритую
голову.
— Конечно звала, болваны! — прошипела графиня, сверкая очами. —
А теперь слушайте внимательно, и молитесь, если оплошаете!
Верзилы подобрались, распрямили плечи. Знали — хозяйка зря
гневаться не будет.
— Вашими бы устами, матушка... — начал было второй, но графиня
оборвала:
— Платонова нужно убрать. Да не абы как, чтоб помучился, тварь,
как Иуда на осине!
Молодцы переглянулись. Тот, что поглупее, брякнул:
— Так его ж вроде выгнали из княжества. Как выйдет за городскую
стену, так долго и не проживёт. Бздыхи всё одно его найдут и
прикончат.
— Нет уж! — отрезала Лидия. — Так просто он не отделается. Пусть
кричит, пока горло не сорвёт. И ещё одно скажу, магический дар у
него пробудился. Видела самолично. Теперь осторожнее надо быть.
— Это как же? — насторожился второй слуга.
Графина прищурилась недобро: