— Что ж, с меня не убудет, если присяду на пару минут и попробую
вино вместе с вами, — проговорила Тереза, не устояв перед обаянием
молодого человека, который ей казался вполне симпатичным, хоть на
щеках его и были заметны шрамы, а лоб пересекал наискось возле
кромки волос свежий порез, покрасневший и грубо зашитый черными
нитками.
Когда Тереза присела на скамью возле Дорохова, его разведчики
похотливо уставились на красотку, но поручик сразу пнул под столом
сначала ногу одного, потом другого. И они, поняв, в чем дело,
отвернулись, уставившись в свои тарелки, где перед каждым из них
лежало по аппетитной рульке, от которой исходил приятный аромат
пряностей. И проголодавшиеся бойцы занялись едой, больше стараясь
не коситься на девушку, чтобы не вызвать гнев своего командира.
Девушка, между тем, аккуратно взяла пальцами, слишком тонкими
для крестьянки, бокал с вином.
— Ваше здоровье, мадемуазель! — провозгласил тост Дорохов,
легонько щелкнув своим бокалом ее бокал и отпив вино одновременно с
ней. После чего Тереза немного повеселела и даже слегка обнаглела,
поинтересовавшись:
— Гастон, а что это у вас на лбу?
— Получил саблей в бою, — честно ответил поручик.
Девчонка была и вправду хорошенькая. От нее немного пахло потом.
Но, совсем чуть-чуть. В то время, как от самого Дорохова несло не
только немытым телом, но и конем. Ведь запах конского пота всегда
сопровождает всадника, который только что проскакал верхом
несколько верст. Впрочем, все эти запахи заглушал аппетитный аромат
свежей еды, преобладающий в помещении. Но, запах женщины, сидящей
рядом, все равно возбуждал поручика. И Федор в этот момент решил,
что с Терезой стоит познакомиться еще поближе.
— Наверное, вам очень больно? — спросила Тереза с сочувствием в
голосе, отхлебнув еще вина из бокала.
— Ерунда, заживет, — отмахнулся Дорохов. И тут же спросил:
— Не изволите ли потанцевать со мной, мадемуазель?
Девушка захлопала ресницами от неожиданности, а поручик, не
дожидаясь ее ответа, начал вставать со скамейки, взяв ее под
локоток и поднимая вместе с собой. И она уже не решилась ему
отказать, пробормотав только:
— Я очень плохо танцую, Гастон.
Дорохов же кинул крупную серебряную монету в шляпу шарманщика,
лежащую перед стариком на скамейке, крикнув ему:
— Крути, старина, свою ручку поживее!