Но мигрени? Откуда отец взял эти мигрени?
— Тебе дают какие-то препараты? — вполголоса спросил Крис,
напряжённо всматриваясь в его лицо и пытаясь поймать взглядом
зрачки.
— Мне? Препараты? — ненатурально удивился отец.
И хихикнул. Нелепым визгливым смешком, какой никогда не мог бы
издать Дуглас Янг.
— С какой фирмой ты работаешь? — резко спросил Крис. — Твои
юристы. Они смотрели твои назначения? Нужно подавать протест, и ты
имеешь право отказаться принимать…
— А, перестань.
— Саманта! Саманта, подскажите, пожалуйста, какую фирму вы
представляете? У отца явные изменения в поведении, и препараты… —
пинок пришёлся точно в носок кроссовки, и Крис вздрогнул.
Повернулся к отцу.
— Прекрати, малыш. Какие препараты? Я не болею, ничего такого
мне не дают. И тебе, надеюсь, тоже.
Отец произнёс это, глядя на увлечённую игрой Саманту. И Крис
медленно сказал:
— Мне… ничего такого.
— Совсем ничего?
— В Центре был только формальный медосмотр, пап, — Крис
постарался говорить непринуждённо, но не мог избавиться от мысли,
что любому стороннему наблюдателю этот разговор показался бы крайне
подозрительным. — Я преимущественно здоров. Пью кислородный
коктейль, занимаюсь в зале. Хожу в бассейн четыре раза в декаду. Не
беспокойся обо мне.
— А твои мигрени?
— Мои… мигрени. Хм, да. Не беспокоят.
— Хорошо, хорошо. И врачи ничего не сказали?
— Ничего не болело, — Крис заставил себя пожать плечами. — Я не
стал обращаться. Общий-то осмотр был.
— Да, да… ты будь осторожен, малыш.
Крис кивнул. А Саманта вдруг встрепенулась и, не отрывая взгляда
от экрана, сказала:
— Я защитник от прокуратуры. А что?
— Н-ничего, — Крис кашлянул. «Защитник от прокуратуры»! —
Извините.
Судя по отражению в очках, цветные шары с каждой минутой бегали
всё быстрее, и Саманта едва успевала ловкими движениями пальцев
расставлять их по местам. В чём был смысл игры, по этому
мельтешению понять было нельзя.
Помолчали.
— Что с твоим делом? — всё-таки спросил Крис.
Но отец снова рассмеялся, а потом закашлялся и замахал на него
руками. Что бы там ни было с документами, рассказывать об этом сыну
— или, что вернее, рассказывать об этом при камерах и «защитнике от
прокуратуры», — Дуглас Янг не собирался.
Вместо этого отец и сын просто смотрели друг на друга через
стол, как будто пытались наглядеться. А потом всё тот же
роботизированный голос объявил: