Густав, прежде откладывавший свадьбу с Марией ввиду финансовых
трудностей, теперь сразу сделал Марии предложение. Он арендовал
небольшой, но уютный домик в пригороде и перевез туда свою семью.
Риона с радостью покинула старую квартиру, в которой находиться
было некомфортно, а после проникновения туда врагов еще и
небезопасно.
Дом походил на картинку из глянцевого журнала. Беленькие стены,
веранда с колоннами, чистый и ухоженный дворик. Газон настолько
ровный и зеленый, будто его подстригли маникюрными ножницами, а
потом покрасили самой зеленой красной, что могли найти в
Майами.
Комната Рионы располагалась на втором этаже.
— Не знаю, понравится ли тебе, — смущенно пробасил Густав,
распахивая дверь, — просил обставить «для девочки».
Риона зажмурилась. В глаза ударил мощный поток розового цвета.
Да уж, комната «для девочки» была выполнена в истинно девчачьем
стиле. Стены, пол и потолок были выкрашены в розовый цвет такого
яркого оттенка, что глаза начинали болеть при взгляде на них. Белая
кровать на высоких ножках с розовым балдахином красовалась посреди
комнаты, будто айсберг в розовом море. У кровати стоял столик с
зеркалом, на котором выстроилась целая армия всяких склянок и
тюбиков с помадами, пудрами, тенями и блеском для губ.
Спустя несколько минут нахождения в этом розовом безумии глаза
начинали болеть, и единственный объект, на котором зрение могло
отдохнуть — широкое окно, выходившее в сад. Из него виднелись
зеленые деревья и кусты и полоска синего неба, по которому бежали
легкие облака.
— Надеюсь, тебе нравится, — Густав покраснел. Мне сказали, это
последний писк дизайнерской моды.
Риона не могла вымолвить и слова от изумления. Мария наступила
дочери на ногу, чтобы привести в чувство.
— А? Да-да, мне все очень нравится, — выдавила из себя девочка с
натужной улыбкой, — только стоило ли так заморачиваться? Я ведь
уеду в школу почти на целый год.
— Да, но твой дом все еще здесь, — ответил Густав прокашлявшись
и явно проговаривая заученные слова, — здесь тебя будет ждать твоя
комната и твоя семья.
Риона бросила взгляд на мать, которая делала вид, что
рассматривает розовые обои.
— Густав, правда, спасибо тебе, — серьезно сказала девочка, — я
знаю, что ты любишь маму и она тебя любит. И я вас обоих люблю. Но
тебе не нужно выворачиваться наизнанку, чтобы заслужить мое
доверие. Я тебе доверяю. И доверяю тебе самое ценное, что есть у
меня в жизни — мою маму. Так что будь любезен, не обижай ее, иначе
я тебя самого заставлю жить в этой комнате.