"Глаза как у
коровы, рот как у лягушки, а нос как у Буратино" - дразнила Маша. –
"Ты должна была из гадкого утенка превратиться в прекрасного
лебедя, но процесс затормозился, и ты осталась немного гадким
лебеденком".
Из зависти,
конечно, говорила - сама-то она сдобная и румяная как булка. "Две
дыньки сверху спереди и два арбузика снизу сзади – овощной ларек на
коротких ножках", – думала про себя Анна, вспоминая главную мечту
подруги - скинуть десяток лишних килограммов.
А нос у неё
нормальный... остренький. И большой рот многим нравится. Диме
точно.
"Звезда
французского синематографа," - говорит он про неё. Это потому, что
фигурой и грацией она напоминает юную Одри Хепберн – та же
хрупкость, те же изящные запястья и щиколотки, та же летящая
походка. Только вместо карих глаз – синие, вместо темных волос –
рыжие. И характер другой – не светская дива, а русская актриса
провинциального театра, способная за один вечер и Джульетту
сыграть, и борщ сварить, и канкан станцевать – если надо для
поднятия кассовых сборов.
К сожалению,
на «звезде» вся поэтичность айтишника Димы и заканчивается. Иногда
Анне кажется, что он просто тайный педофил и его возбуждает образ
девочки-подростка, из которого она никак не может выйти.
Анна
покрутилась перед зеркалом принимая разные позы. К сожалению, лицом
в Одри она не вышла – вот под таким углом глянешь – еще ничего. А
вот под таким – страшненькая. Ладно, не страшненькая.
Неказистая.
Однако ей
повезло. Свидание с бампером внедорожника, слава богу, не нанесло
видимого ущерба её сомнительной красоте. Вот только шишка на
затылке. Она осторожно коснулась её и поморщилась – болит зараза.
Ничего, до свадьбы заживет. Когда она еще эта свадьба. Если вообще
случится – с такой-то везучестью.
* *
*
Минхо как раз
заканчивал накрывать на стол, когда из ванной появилась Анна.
Куталась в его махровый халат, который был ей велик настолько, что
она выглядела взъерошенным воробушком в слишком просторном гнезде.
Влажные рыжие волосы, розовые после горячей воды щеки,
настороженный взгляд синих глаз – всё это создавало образ
одновременно притягательный и тревожный.
– Не смотри на
меня так, – улыбнулась она, плотнее запахивая халат на груди. –
Спасибо, что одолжил. Мои вещи, кажется, безнадежно испорчены после
вчерашнего.