Забавно, что мужчина говорил на русском почти без акцента.
— И вам здравия желаю, — ответил кисловато майор Филипенко.
— Если вы не сочтете это недостойным, пред началом обмена
Захид-Хан хотел бы передать вам небольшой подарок, — проговорил
полноватый мужчина и поклонился.
Офицеры переглянулись.
— Покажите прапорщика Вавилова. Остальное подождет, — ответил
майор.
— Вавилова? — Шепнул мне Стас, — А как же девчонка? Как же
Амина?
— Тихо, — ответил я, сосредоточенно наблюдая за душманами.
Полный мужчина что-то сказал Юсуфзе. Тот кивнул. Проговорил
несколько коротких, резких, словно собачий лай, слов на Пушту.
Душманы расступились. Один из них, вышел вперед. Вывел отца
Вавилова, все это время стоящего где-то за спинами духов.
В момент, когда мы увидели старшего прапорщика, в нашей группе
повисла гробовая тишина. Майор Филипенко мрачно нахмурился. Таран
засопел, не в силах сдержаться.
— Вот с-с-с-ука… — шепотом протянул ошарашенный Стас.
Я молчал. Просто крепко стиснул зубы. А еще сжал автомат так,
что скрипнуло его цевье.
И хотя я видел старшего прапорщика Сергея Вавилова только один
раз и только на черно-белой фотографии, которую показывал мне Клим
после того, как ему в первый раз пришла похоронка, я все равно не
смог узнать этого человека.
На фотографии я видел крепкого, крупнотелого и высокого мужчину
с веселым округлым лицом и аккуратными усами.
Сейчас же душманы показали нам едва не скелета, на котором,
словно на палке, болталась грязная ХБшка.
Лицо прапорщика походило на череп с впалыми щеками. Под глазами,
казавшимися выпученными на фоне исхудавшего лица, появились суровые
синяки.
Отросшие его волосы повисли на лбу грязными сосульками.
У меня было несколько мгновений, чтобы рассмотреть отца Клима. И
все это время, я не мог понять, что с ним не так. Человеческий
образ его казался мне каким-то неестественным. Каким-то не
таким.
Спустя пару секунд, я понял, в чем было дело. Левая рука
прапорщика висела в несколько неестественном положении. Даже в
расслабленном состоянии слишком сильно топорщился локоть, а кисть,
казалось, излишне вывернута к телу.
— Сукины дети, — протянул тихо Стас, — они его что, не кормили
совсем?
— В прошлый раз пленные выглядели лучше, — констатировал
Мартынов бесстрастно.
Тем не менее, к моему удивлению, взгляд прапорщика не стал
потерянным. Не стал загнанным, каким становится у людей, если с
ними обходятся, словно с животными.