Как я потом узнал, дело было в том, что колоть кинжалом,
очевидно, предназначенным именно для этого, считалось «западло» у
некоторых народов Афганистана. Ведь каждый дурак сможет заколоть
врага такой злой штукой. А вот зарубить… Зарубить, это уже
настоящая доблесть.
Я когда-то немножко размышлял на этот счет. И пришел к выводам,
что такой обычай, на самом деле был сугубо практичным. Колотые раны
тяжело лечить. Особенно в условиях почти что каменного века, в
которых жили большинство афганских племен.
Люди, получившие колотое ранение длинным клинком кинжала просто
чаще умирали. А вот рубленые раны давали человеку шанс
выкарабкаться. Со временем гуманистические причины
«трансформировались» в сознании людей в «воинские». Якобы в том,
что бы заколоть врага — нет чести. Вот какие интересные «фортели»
проделывает иной раз человеческий ум.
Филипенко холодно уставился на кинжал. Нахмурился.
— Думаю, мы не сможем принять такой подарок. Более того, нам
нечего подарить вам взамен, — сказал майор.
— В этом нет ничего страшного, — поклонился полный мужчина в
очках, — Захид-Хан предлагает вам его исключительно по доброй воле.
Подарок ни к чему вас не обязывает.
Лицо майора сделалось суровым, словно бы высеченным из камня. Он
гневно вдохнул воздух, поджав губы. Медленно выдохнул.
— Передайте Захид-Хану, что мы не принимаем его подарок. Если бы
он хотел показать свою добрую волю, ему стоило лучше обращаться с
пленным, — потом он обратился к Вавилову, — товарищ старший
прапорщик, как вы себя чувствуете?
— Кхм… — Прочистил горло Вавилов, стараясь удержать эмоции,
потом глянул на майора блестящими глазами, — кушать немного
хочется. А так ничего. Жить можно.
— Что у вас с рукой?
— Сломал… — Хрипловато сказал он и поморщился, видимо, от боли.
Потом, замявшись, добавил: — сломал в бою, когда попал в плен. Рука
начала срастаться, но, кажется, неправильно.
Филипенко поджал губы и покивал.
— Ничего. Подлатаем вас, — затем он обратился к переводчику: —
мы желаем поскорее завершить обмен пленными.
Переводчик слегка поклонился. Передал эти слова Юсуфзе.
Взгляд Захид-Хана стал злым и холодным. Он сунул кинжал-подарок
себе за кушак, стиснул его рукоять до белых костяшек.
Все бойцы-пограничники напряглись.
Я внимательно следил за каждым действием душманов, стаявших
перед нами. Бегал взглядом по их рукам, чутко оценивая, готовы ли
они, в следующий момент, схватиться за оружие.