Домой я приходил совершенно разбитый. Моя психика не выдерживала такого эмоционального напряжения. Спасало только то, что рядом находилась любимая жена и новорожденная дочурка. Но решение, как мне казалось, было принято окончательно. Хирургией заниматься буду, но онкологией никогда. Как же я тогда ошибался, наивно предполагая, что эти два понятия можно разделить.
Пролетел год, и началась интернатура по моей любимой хирургии. Обучение проходило в Центральной Районной Больнице города Быхов. Первое, что у меня спросили местные хирурги: Оперировать умеешь?
– Учусь, – скромно ответил я.
– Учись, но что делаешь самостоятельно?
– Аппендектомию, грыжесечение, а также кое-что из гнойной хирургии.
– Понятно, иди на собеседование к заведующему отделением.
Через час собеседования Константин Емельянович, так звали ведущего хирурга, вынес вердикт: Завтра пойдешь со мной на операцию, а там посмотрим.
– А что оперируем? – нагло поинтересовался я.
– Завтра и увидишь.
Утро началось с «экстренки». «Экстренка» – это операции по экстренным показаниям. С района привезли два острых аппендицита трехдневной давности, ущемленную грыжу и флегмону стопы. Меня поставили ассистировать на остром аппендиците, который оказался гангренозным, осложненным перитонитом. Затем еще на одном, потом была грыжа, и на «закуску» – флегмона стопы. На следующий день мне разрешили оперировать с ассистентом из местных хирургов, через две недели я оперировал вдвоем с операционной сестрой. Уже через три месяца меня ввели в график дежурств по больнице. Домой я не приходил, а приползал. Но это была такая практика…
Но при этом, онкологии практически не было. Были запущенные аппендициты, прободные язвы желудка, непроходимости кишечника. Я не мог понять, в чем дело. Оказалось, все очень просто. Онкологические больные выявлялись на амбулаторном этапе и тут же отправлялись в область.
Рассказывать о моем становлении в медицине – не тема этого повествования. Поэтому дальнейшее повествование вкратце. Закончив интернатуру по хирургии, я неожиданно для себя стал морским офицером. 1972 год, нехватка кадров, и не только в медицине. Министр обороны маршал Гречко просто решил эту проблему. Нас, офицеров запаса, призвали на два-три года. Так я попал в морскую авиацию, через два года, поверив перспективным обещаниям, остался в кадрах. Возглавил базовый лазарет в Быховском авиационном гарнизоне. Обещанным перспективам поступить на командный факультет помешала пресловутая «пятая графа». А через 8 лет я сумел прорваться в маленький военно-морской госпиталь в г. Палдиски, предварительно окончив очередные академические курсы по абдоминальной хирургии. И опять онкология обходила меня стороной. В основном, ургентная хирургия. В 1982 году окончил академические курсы по урологии. И тут поступило предложение отправиться в дальний поход в составе военной гидрографической экспедиции. И не куда-нибудь, а в Мозамбик. Начальник госпиталя ехидно заметил, что туда, заграницу, меня, как и на факультет, не пропустят. Каково же было удивление, когда всех, и меня в том числе, пропустили. Об этих моих африканских приключениях мною было написано много рассказов. Африканская эпопея заняла полтора года. В результате я был назначен командиром Корабельной группы специализированной медицинской помощи. И началась пятнадцатилетняя боевая морская служба. В общей сложности я провел 9 лет чистого времени в походах. За спиной остались десятки операций в сложных штормовых условиях. Ангола с ночными обстрелами, борьбой с малярией и тропической лихорадкой. Без меня, там, на родной Земле, росли мои дети, две любимые дочери. Моя жена, вышедшая замуж за студента медика, совершенно неожиданно превратилась в жену профессионального моряка. Судьба была ко мне благосклонна, за все эти походы я не привез домой ни одного «двухсотого». Так на военном диалекте называют покойников.