почти четыре десятка, оказались довольно серьёзно
ранены, к дальнейшему походу оказались не пригодны и были сданы на
попечение селянам. Там же остался и тяжело раненый Безобразов.
Размещение своих и добивание чужих раненых, сбор трофеев, отлов
лошадей. Когда тут о какой-то девчонке вспоминать?
Лишь перед тем, как рано утром вновь тронутся в путь, я наказал
старосте выяснить всё о моей спасительницы, пообещав наградить её
на обратном пути.
И вновь замелькали под копытами километры пути. Ещё раз
переночевали в Корнильево-Комельском монастыре и к вечеру третьего
дня, подъехали к Вологде.
— А ну, открывайте быстрее ворота! — взревел медведем Ефим. — Не
видите разве, государь приехал!
Выглядывающие со стены бородачи сдавленно охнули, тут же
кинувшись вниз. Я незаметно для других выдохнул. Значит, не всё так
плохо здесь. Не дозрел ещё народишка до настоящего бунта. Иначе, не
знал бы что и делать. С моим куцым отрядом я местный гарнизон
только насмешить могу.
— Куда, государь? — покосился в мою сторону Ефим, едва мы
въехали в город.
— В детинец. Поздно уже. К архиепископу завтра наведаемся. А
пока у воеводы Аничкова, что в городе творится, разузнаем.
В детинец пробились уже с трудом. Сотник долго переругивался с
десятником стражи, угрожал жуткими карами, требовал открыть ворота.
Тот в ответ лишь мотал головой, твердя как заклинание лишь
одно:
— Воевода велел никого не пущать.
Я уже и коня начал было разворачивать, намереваясь наведаться
сюда, как и к архиепископу поутру, когда ситуацию спас сам Аничков,
по-видимому, извещённый о странном отряде кем-то из стражи.
— Радость то какая, царь-батюшка! — семенил он вслед за моим
конём, тряся жиденькой бородёнкой. — Дождался я тебя,
надёжа-государь. Думал, одолеют меня воры. Со дня на день бунта
жду.
— Чем бунта в кремле ждать, лучше бы Иоасафа приструнил да
церкви в городе открыл! — зло отбрил я воеводу.
— Так как же я супротив владыки пойду, милостивец?! — запричитал
воевода, скорчив скорбную физиономию. — Он мне неподсуден. Да и
людишек ратных у меня почти не осталось после того как Безобразов к
твоей милости половину стрельцов и городовых казаков увёл.
— Ладно, — отмахнулся я от Аничкова. Тут всё ясно. Нужно другого
человека во главе города ставить. Только кого. И Безобразов, как
нарочно, раненый в Даниловском лежит. — Завтра утром разберёмся.
Найдётся у тебя в тереме комнатёнка для своего царя?