Михайло тут же приложил к груди окольничего раскалённый докрасна
прут. Чемоданов взвыл, задёргался, пытаясь отодвинутся от
терзающего плоть металла. Воздух напитался тошнотворным запахом
обгорелой плоти.
— Хватит, — махнул рукой Василий, брезгливо сморщившись. —
Недосуг мне его вопли слушать. Облей-ка его водой, — велел он
помощнику палача. — Пущай в себя придёт.
Несчастный дёрнулся приходя в себя, замотал головой,
отфыркиваясь.
— Вопрос слышал ли? — навис над Чемодановым Дмитрий Шуйский. —
Отвечай.
— Богом клянусь, не ведаю! — слова окольничему давались с
трудом, нехотя протискиваясь сквозь потрескавшиеся губы. — Видно
случилось чего в дороге, раз Фёдор не дошёл.
— Ну, ладно, — протянул царь, пытливо смотря на узника. —
Может, оно и так. Поезжай, брате, с Богом, да возвращайся поскорей.
Ждать тебя буду. И Гаврилку с собой возьми. Он в тех местах уже
был, может и пригодится для чего. А мне на заутреню идти пора.
Гермоген уже ждёт.
— Сына пощади! — мольба Чемоданова догнала Шуйского уже в
дверях.
— О том не печалься, Ивашка, — всё же оглянулся на окольничего
царь. — Мне твой Васятка для дела надобен. Потому рядом с тобой и
не висит.
Василий усмехнулся и вышел, вычёркивая Чемоданова из своей
жизни.
***
Ласковое мартовское солнышко робко выглянуло из-за облака,
играя лучами на хвойных веткам. Рыхлый, осевший под тяжестью
напитавшей его влаги снег, сочно хрустел под ногами проломанной
коркой. Здесь в лесу зима ещё окончательно не ушла, цепляясь из
последних сил за укрывшуюся под деревьями
тень.
— Далеко ещё?
— Недалече, — Чемоданов в очередной раз запнулся, но не упал,
поддерживаемый под руки двумя дюжими стремянными. — Скоро болотце
будет. Там рядом совсем.
— Ну, смотри, — добавил в голос угрозы Дмитрий Шуйский. — Будешь
дурить, обратно вернёмся. Я тогда на твоём Васятке по полной
отыграюсь.
Ломоть мысленно хмыкнул, пряча от князя ироническую
улыбку. Отыграется он, как же! У его царственного брата другие
планы на сына Чемоданова имеются. Тут Василий Иванович окольничему
не солгал. И для государева дела тот Васятка нужен целым и
здоровым. Так что впустую, князь грозится. Другое
дело, что Чемоданов о том не знает!
Московский жилец вздохнул, покосившись на бывшего друга.
Терзало ли его чувство вины за предательство? Нет. Какая может быть
дружба между окольничим и сыном боярским? Тут уж скорее о
покровительстве с одной и верной службе с другой стороны можно
говорить.