Распаляясь, Ромка целовал её жадно, отчаянно, болезненно. И так же отчаянно прижимал к себе, будто боялся, что она может исчезнуть.
Обратно они возвращались уже в ранних сумерках. Ромка бы остался и дольше, но Оля спешила домой, опасаясь отцовского гнева.
Подходя к покореженным парковым воротам, они увидели, что у самого входа, вокруг единственной уцелевшей скамейки, собрались компания. Парни курили, пили пиво из горла, забористо матерились и хохотали на весь парк. Двое из них взгромоздились на скамейку с ногами, примостившись на спинке. Трое сидели перед ними на корточках, и ещё один стоял, закинув одну ногу так же на скамью, и, пересыпая похабными словечками, рассказывал друзьям, как «жарил всю ночь» какую-то Машку.
– Четыре раза за ночь, подряд... прикиньте, пацаны. Меня уже плющит, а ей всё, сука, мало… но ртом она работает… – парень замолк и оглянулся на них. Это оказался Макс Чепрыгин.
После школы Стрелецкий его ни разу не видел. Слышал только от одноклассников, что Макс никуда не поступил и ушёл в армию. Вот, видимо, вернулся. За эти два года он заметно раздался и заматерел.
Ромка почувствовал, как Оля напряглась, и ободряюще сжал её пальцы.
– Не бойся, – прошептал.
– О-ба-на, – протянул Чепрыгин, поворачиваясь к ним. – Это же наш Ромео, сука, Стрелецкий. И… как там тебя? Недавашка, короче.
– Стрелецкий? – спросил один из его дружков. – Это у которого мать типа…
– Ага.
– Так этот, значит, чмырь девку-школьницу изнасиловал, да? А мамаша его отмазала.
– Точно. Это ж тот самый гандон.
Сидящие на корточках парни, не сговариваясь, поднялись, другие двое тоже спрыгнули со скамейки, и все вместе медленно двинулись в сторону Ромки.
18. 18
– Чё, мудило, на маленьких девочек потянуло? – сплюнул Ромке под ноги один из парней, преградив им дорогу.
– Пройти дай, – угрюмо произнёс Ромка, заслоняя собой Олю.
– Так с этой Недавашкой на кого угодно потянет, – гоготнул Чепрыгин.
Ромка успел бросить Оле: «Беги! Беги, я сказал!», как его тут же всем скопом повалили на землю, запинывая ногами. Он лишь закрывал голову от ударов.
Оля выбежала из парка, зовя на помощь, но был вечер, и редкие одинокие прохожие от её криков только шарахались в стороны. Обезумев от ужаса, она металась в отчаянии, то в одну сторону, то в другую, то и дело оглядываясь назад, где толпа подонков продолжала пинать Ромку. И тут, метрах в двухста, у табачного ларька остановился милицейский уазик. Один из ППСников вышел из машины и склонился у окошка.