Потом она сообразила позвонить Ромке домой, правда, воспользоваться телефоном ей дали неохотно. Точнее, совсем не хотели давать.
– Не положено! – обрубила тётка в регистратуре. – А то так каждый будет звонить.
Оля хотела было ещё поупрашивать, но вдруг заплакала, горько, безудержно, изливая весь страх и ужас, что накопился в ней за последние несколько часов.
– Ну, ладно, ладно, звони, – растерялась тётка, придвигая к ней телефонный аппарат.
Маргарита Сергеевна приехала очень быстро. И её пропустили без промедления, а Оля всё так же изнывала в приёмном покое. Дожидалась Ромкиной матери не меньше часа, продолжая иступлено нашёптывать свои молитвы. Даже глаза закрыла.
– Как это произошло? – вдруг услышала резкий голос Стрелецкой и вскочила со стула, часто моргая.
– Мы… мы гуляли в парке, – залепетала она, глядя на Ромкину мать со страхом. – А потом… ну, когда уже пошли домой, встретили их.
– Кого – их? – Маргарита Сергеевна спрашивала так, словно в произошедшем виновата именно она, Оля.
– Я их не знаю… кроме одного… Чепрыгина. Он с Ромой… в одном классе учился, – запинаясь, частила Оля, глядя на неё, как кролик на удава.
– Дальше что?
– Они… они его обозвали и начали бить. А я побежала звать на помощь.
– Завтра утром за тобой заедет мой водитель. Отвезет в милицию, где всё подробно расскажешь.
– Но… меня уже допросили… сразу, как…
Маргарите Сергеевна лишь взглянула на неё, но с таким выражением, что Оля поспешно кивнула.
– Да, конечно. Всё расскажу. А как Рома?
Но Стрелецкая тут же потеряла к ней интерес и, не прощаясь, покинула приемное отделение.
Оля беспомощно посмотрела ей вслед. Потоптавшись, она снова обратилась к тетке в регистратуре.
– Мне бы узнать, как он, – пролепетала она тоненько. – Пожалуйста.
– Завтра приходи. С четырех до семи. Сама его навестишь. И это… не убивайся ты так. Было б совсем худо – его бы в реанимацию отправили. А раз нет – значит, жить будет.
– Спасибо, – пробормотала Оля.
Раздавленная и несчастная она брела по ночным улицам. Такой долгожданный был этот день, такой многообещающий… и таким кошмаром он закончился.
В такт торопливым шагам она тихо повторяла: «Хоть бы всё было хорошо!».
Стоило заслышать вдали чьи-то голоса, она пугливо озиралась и ныряла в тень. Никогда раньше она не боялась ходить по родным улицам, теперь же внутри всё леденело от страха. Впрочем, никогда раньше на ее глазах не избивали так жестоко человека, да и ночами она не гуляла.