Таков был план.
Но сейчас, глядя на хлопочущую мать, она поняла: нет, это будет не по-людски как-то. Жестоко и трусливо. Лучше сказать всё сейчас. Мать, конечно, станет рыдать, умолять, рвать душу. Пашка, наверное, проснётся. И вот так уйти будет вдвойне тяжело и стыдно, но пусть.
– Мам, я ухожу, – глухо произнесла Оля.
Мать непонимающе захлопала глазами.
– Как это? Куда уходишь?
– Ухожу из дома. Мы с Ромкой уедем отсюда.
Мать тяжело опустилась на табурет, словно у нее подогнулись ноги. С полминуты она на нее безмолвно таращилась со смесью неверия и ужаса.
– Уедем с ним из Кремнегорска. Он меня звал с собой. Вещи я уже собрала.
– Что ты такое говоришь? – у матери наконец прорезался голос, но был он какой-то чужой, сдавленный, скрипучий. – Скажи скорее, что это неправда…
Оля молчала, виновато глядя на мать.
– Ты не можешь… ты не поступишь так с нами… – подбородок её мелко затрясся. У матери начиналась истерика.
В конце концов всё вышло ещё хуже и тягостнее, чем думала Оля. Гораздо. Мама рыдала в голос, цеплялась за неё, умоляла. А когда Оля всё-таки направилась к двери, вдруг рухнула на колени и обхватила её ноги. Ужаснувшись, Оля опустилась на корточки, обняла мать.
– Мама! Ты что?! Перестань! Вставай сейчас же… Что ты делаешь?
Мать, уткнувшись лицом в её плечо, глухо подвывала.
– Мам, ну успокойся, пожалуйста. Не плачь. Прошу тебя…
Рыдания не стихали. Тут уже и Олю прорвало:
– Мама, ну пойми же! Не могу я остаться! Я люблю вас, люблю тебя и Пашку, но я же тут просто сдохну… Мамочка, умоляю, отпусти меня к Роме. Неужели ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Я хочу быть с ним… я так люблю его. Я не могу без него! Слышишь? Я не смогу без него жить.
Её саму колотило похлеще матери. Голос сорвался в крик:
– Я умру без него! Ты этого хочешь?!
Тут из комнаты выбрел сонный Пашка в одних трусах и маечке. Худой, загорелый до черна, с расчёсанными до крови комариными укусами на голых ногах, взъерошенный как воробей. В потрясении он уставился на них круглыми глазами.
Оля сразу смолкла, встала, помогла подняться всё ещё всхлипывающей матери и усадила её за кухонный стол. Мама несколько раз судорожно вздохнула и снова начала всхлипывать.
– Оль, ты что, уезжаешь? – тихо и серьезно спросил брат.
– Пашка, миленький, я буду писать тебе каждую неделю!