Через двадцать пять лет она вспомнит этот эпизод на больничной койке в Куала-Лумпуре, умоляя медсестру: «No stitching. Please, no stitching». Медсестра, не желающая брать на себя ответственности, скажет, что решать будет доктор. Через десять минут пожилая доктор, говорящая на хорошем английском, объяснит, что это будут жидкие нити, проще говоря, клей, склеивающий два края раны на голове, идеально рассечённой ребром стеклянной двери отельной ванной комнаты тридцать минут назад.
После истории со стеклом она никогда не любила купаться в речках, озёрах и прочих сомнительных водохранилищах, где не видно дна, и каждый раз ты рискуешь наступить в противный, порой по щиколотку, кишащий неизвестностью, мягкий водяной мох, хотя родители, да и друзья, очень любили такие вылазки на ближайшие к дачам водоёмчики, с радостью залетали в первый попавшийся, поскальзывались на склизкой тине и со смехом скатывались в мутные воды, ныряли или плавали наперегонки до другого берега, а затем приставали к ней с расспросами, почему ей невесело, она не купается, плескались у неё под носом и брызгали в лицо или пытались затащить её в воду, выворачивая худую руку из плечевого сустава, не обращая внимая на её упрямое сопротивление.
В начале октября на пирс ещё приходили купальщики. Редкие женщины за сорок, ещё более редкие мужчины за шестьдесят. Это были не праздные отдыхающие, раскладывающие подстилки, выстраивающие батарею солнцезащитных средств от известных французских и немецких брендов, и вынимающие из пляжной сумки потрёпанный томик в мягкой обложке. Женщины за сорок и мужчины за шестьдесят приходили с конкретной целью. Они аккуратно вывешивали полотенце скамейку, чтобы быстро перехватить его, выскользнув из прохладных морских объятий, переобувались в резиновые тапочки для купания, перекидывали купальные халатики через перила второй лесенки и решительно спускались в море. Они плавали с такими целеустремлёнными лицами, как будто готовились к триатлону, а не наслаждались процессом. Зато после купания они расслаблялись и, растеревшись полотенцем, садились на смотрящую внутрь бухты скамейку, подставляя свои лица утреннему солнцу, переговаривались, курили или просто бесцельно поглядывали на парнишек-рыбаков, присевших на корточках чуть подальше со своими самодельными удочками.