Жанна прошла по просторному помещению, явно рассчитанному на
повара с десятком поварят, брезгливо и уныло оглядываясь по
сторонам.
— Держу пари, моя мать ни разу в жизни не бывала на кухне, —
сказала она с отвращением.
— И очень зря, — заметила Маргарет, — чего только не узнаешь на
хорошей кухне!
— Кажется, мне следует дать какие-то распоряжения относительно
обеда и ужина.
— Вовсе не обязательно.
— Интересно, сколько людей служит в доме виконтессы Леклер?
— Все меньше и меньше.
— Пруденс, что вам известно о Жозефине Бернар и ее тетушке?
— Весьма достойные люди.
Тут Маргарет взялась за веник и принялась сверлить графиню
выжидательным взглядом, безмолвно намекая, что той пора и честь
знать. Как прикажете подметать, когда под ногами путаются знатные
дамы?
Жанна хотела что-то еще спросить, но Маргарет подняла свое
орудие, и графиня вынуждена была ретироваться из кухни. То-то же,
нечего тут шляться без всякого дела.
— Ах да, — сказала Жанна уже на пороге, — не накрывайте на
Рауля: он никогда не спускается к завтраку.
Что же, это и неудивительно.
Оставив веник, Маргарет основательно подкрепилась вареными
яйцами и вчерашними лепешками с джемом, размышляя о том, как скоро
Рауль Флери сбежит из замка ради какого-нибудь распутства. И хороша
же она будет, если проспит это событие без задних ног! Уж на что на
что, а на бессонницу Маргарет никогда не жаловалась. Нет, тут нужно
что-то придумать.
Ну а пока Мюзетта накрывала на стол, а «психически
неуравновешенный пациент» преспокойно дрых наверху, наступило самое
подходящее время, чтобы смахнуть пыль с облезлых статуэток в
комнате экономки.
***
Однако граф Флери вышел к столу, благоухая одеколоном и сверкая
улыбками. Маргарет, которую пригласили в столовую, мрачно смотрела
на него: ямочка на подбородке, черные кудри, угольные глаза,
смуглая кожа, изящество в каждом движении. Природа добра, награждая
беспомощных существ приятной внешностью, ведь как иначе им еще
выжить? Неудивительно, что Пеппа потеряла остатки разума: слегка
потрепанный лоск Рауля мог смутить глупую девочку.
Была в нем некая куртуазная раскованность, он одинаково
непринужденно обращался как к сестрам, так и к прислуге, засыпав
хихикающую Мюзетту ворохом похвал.
— Я вот что подумал, милая Пруденс, — объявил он, щедро
намазывая горячие булочки маслом, — да ведь ваш опыт экономки у
виконтессы Леклер — это настоящая находка. Поможете мне с ревизией
этих руин. Надо найти ценности, которые не распродал наш уважаемый
папаша, и дораспродать их прежде, чем выставить семейный склеп на
аукцион.