Женщина скрывается из вида, раздается жуткий скрип, сквозь
помехи пытается пробиться диктор с новостями, затем раздается
щелчок и наступает тишина.
Взгляд упирается в голую лампочку, белый облупленный потолок,
справа от окна два холодильника, слева стол и плита. Каждое
свободное место на стенах увешано шкафчиками, один из них с
открытыми полками. Рядом валяется опрокинутая табуретка.
По ходу, я на кухне, а не в спальне, откуда пытался эту парочку
вытащить. Пытаюсь приподняться, но голова как приросла к полу.
Выцепляю взглядом настенный календарь у входа. Старого формата,
отрывной. У нас такой висел у обеденного стола. Право сорвать
листочек нужно было заслужить. Я для этого мыл посуду после ужина и
раз в неделю полы в своей комнате. Старые листы забирал и бережно
хранил в коробке из-под обуви. Как в старшие классы перешел, про
свои сокровища больше не вспоминал. Мать, наверное, выбросила при
очередной уборке.
К концу года календарь заметно худел. Странно, что этот еще
пухлый, сейчас ведь декабрь. А на этом последняя дата – 25 августа.
Повесили и забыли, видимо.
– Вставай, Мишаня! – командует женщина в платке. Нависает надо
мной, теперь я могу разглядеть ее морщинки. Наверное, ей не сорок,
а далеко за пятьдесят. Похожа на бухгалтера, которая раз в квартал
оформляет мои налоги. Только та всегда приходила в коричневых
строгих костюмах, а эта в розовом халате.
– Паа-а-п! – девочка тянет меня за воротник. Хорошо, хоть рыдать
перестала.
– Тоже мне проблему устроили, – продолжает ворчать
"бухгалтерша". – Подумаешь, упал. Ну, стукнулся башкой, но это же
не повод общую кухню занимать. Разлегся, а нам не пройти. Мне
вообще-то обед пора готовить! – она трясет белым прямоугольным
пакетиком с крупными буквами "Суп", а тираду произносит тоном,
будто запекает рождественского гуся для королевской семьи.
Я на таких концентратах почти всю учебу протянул. Закидываешь
сухую смесь в кипяток, несколько минут, и первое блюдо готово.
Гороховый с мясом – читаю машинально. Значит, зрение не
пострадало, уже хорошо. В мои пятьдесят пять у меня была все еще
единичка.
Я бы ответил этой тетушке, что так-то я ей тоже никакой не
Мишаня, а Михаил Евгеньевич, раз уж мы на официальный уровень
переходим, но вместо отповеди у меня вырывается вялый хрип.
Она отходит в сторону и через мгновение на меня обрушивается
водопад.