— Воровство, — наконец выдавил он. Из‑за его нервозности по
стуку сердца было непонятно врёт он или нет. — Ты ведь знаешь, чем
оно у нас карается. Если кто‑то думает, что он должен есть больше
остальных, то он должен поплатиться за свои деяния. Или я не
прав?
— И много она украла?
— А это неважно, — ощетинился он, обретая уверенность. — Кусок
мяса или краюху хлеба – всё едино. Когда дети умирают от голода,
даже эта краюха может стать решающей. Так что не тебе нас судить.
Ты же сам знаешь, каково это – доедать за собакой.
Его слова остудили пыл тела. Эмоции спали после невольно
нахлынувших воспоминаний реципиента. Голод превратил их в нелюдей.
Вот они и выживают как могут.
Острый слух выцепил из массы звуков один-единственный – звяканье
металла. Я перевёл свой взгляд за край плахи и увидел, что второй
страж уже поднялся. Палач, после того как его приложило об землю,
потерял сознание, а вот его напарник быстро очухался. И уже
поднимал с бессознательного тела автомат.
Рука в сторону, руна «Борн» и страж отлетел назад, с силой
ударившись о кирпичную стену одного из домов.
— Предлагаю тебе сделку, — я вернул свой взгляд на старосту.
— И что же ты можешь мне предложить, — усмехнулся тот.
— Я убью чудовище в лесу и транзит через лес восстановится, —
сказал я. — Но ты отпустишь девочку и забудешь обо всём. Больше не
будешь иметь к ней никаких претензий.
— Подумаю над этим после того, как ты уберёшь меч, — цыкнул
Гаврила. — Или ты планируешь вести переговоры с позиции силы?
Безоружный мужик не был для меня угрозой. Меч был лишь
дополнительным аргументом в моем разговоре с ним. А он оказался со
стальными нервами. В воспоминаниях Дани такой характеристики не
было. Да и он сам не смог бы её трезво оценить в силу возраста.
Пока староста молчал, я мельком глянул на девочку. Та так и не
сдвинулась с места и даже не пошевелилась. Страх до сих пор
овладевал ей.
— Да лан те, Гаврил, — крикнул кто‑то из толпы. — Пускай сходит.
Вдруг получится.
— И правда, Гавр! — подхватил ещё один. — Ты ж ниче не теряешь.
Пускай идёт. Вдруг перебьёт там всех.
Толпа засмеялась, но теперь уже не так дружно, как в прошлый
раз. Что это? Надежда? Неужели они мне поверили.
— Пусти его, пускай поборется! Чёрт с ней с Дарькой!
— Пускай Дарька живёт! Дай ему сходить! Вон какой ловкий!