Мелкая дрожь прошла по моему телу. Такого я сильно не любил.
Нахмурившись, я смотрел на неё очень серьёзно. Она не врала.
— Работы в деревне не было, а деньги были нужны. У меня больная
бабушка, ей нужен покой, — продолжила Дарья, роняя слёзы. — А
больше никого нет. Вот я и пошла к нему в помощницы. По дому
прибрать, ужин сготовить и всё такое. Живёт-то он один. И вот
однажды я спустилась в подвал за солёными грибами, а там дверь была
открыта. Сначала я не захотела заходить, а потом чёрт меня дёрнул и
всё равно вошла. А там…
Дарья запнулась, вытирая глаза подолом платья.
— Что там? — настойчиво спросил я.
— Там еда! Горы еды! – возмущённо воскликнула Дарья. — Деревня
голодает, а он продукты прячет и жрёт в три горла. Как ещё совести
хватает. А мы и знать не знаем. Вертолёт-то разгружают только он,
да Арсений с Борисом, а потом уже нам распределяют. Оказывается,
что на всех всего должно хватать. Только он не делится!
— Вот как, — мрачно произнёс я.
Мотивы старосты мне вполне были понятны. Он был там главным. И
суд, и полиция, и палач. Вся власть принадлежала ему. Он был
законом, а значит, мог делать всё, как хотел. Только вот к какой
цели он шёл? Чего хотел добиться?
— А при чём тут тогда лечь? — хмуро спросил я.
— Я не выдержала и высказала ему всё, что думаю, — продолжила
Дарья. — И пригрозила всем рассказать. Тогда он начал меня пугать.
Сказал, что в таком случае ему терять будет нечего и он расправится
с бабушкой самым жестоким образом. А я и думать об этом не могла.
Бабушка меня воспитывала, она меня всему научила, она…
— Это понятно, — прервал я её. — Дальше.
— Ну я и стала молчать в тряпочку, — всхлипнула Дарья. — А он
как будто понял, что меня можно на поводке этим держать. То за попу
ущипнёт, то в углу зажмёт и лапать начнёт во всех местах. Как будто
Зинки ему мало. А в один день схватил и повалил на кровать. И
платье уже начал снимать. Только я стала отбиваться и кричать.
Морду ему расцарапала до крови, он потом ходил, говорил всем, что
это его кошка так. А это… не кошка, а я, — Дарья всхлипнула и
опустила голову, содрогаясь в немом плаче.
— Ну тихо-тихо, — попытался я её успокоить, взяв за плечи и
прижав к себе. — Сейчас тебе ничего не угрожает, в том числе и
он.
— Ага, как же, — со слезами произнесла Дарья, отпрянув от меня.
— Он всё может. Казнь вон эту придумал. Сказал либо я сплю с ним,
либо ни с кем. И она найдёт повод, а если я начну говорить, мне
никто не поверит. А если и поверит, то бабушке несдобровать. Он
ужасный человек, Дань. Ужасный. Поехали отсюда, прошу. Чёрт с ней с
этой сделкой.